По ту сторону моря - Екатерина Алексеевна Андреева
– Тебе назначат лечение и постараются вернуть память.
– Ну и что? Четыре месяца комы могут привести к неизлечимым последствиям. Пожалуйста!
Несколько секунд мы просто разглядывали друг друга, а потом девушка отвернулась и пошла прочь.
– Ожидай встречи с советником, – кинула она через плечо.
– Ты поможешь мне? Кристина?!
Но она уже закрыла дверь. Я в изнеможении опустилась обратно на подушку и закрыла глаза. Что теперь делать? Как мне отсюда выбраться? Знаю, просить Кристину так рисковать ради меня несправедливо, но это поможет защитить и мою семью, и изгнанников. Страх за них не дает мне заботиться о судьбе едва знакомого мне человека. Как ужасно, что это, действительно, так. Двэйн, Вэнди, Ли, Шон, Мисс, что с вами случилось? Где вы… Где вы? На этой мысли я снова уснула.
Но прежде чем познакомиться с первым советником девятого Объединения, мне пришлось пообщаться с начальником отдела безопасности. Его звали Ра́нко. Высокий худой мужчина, вытянутое гладковыбритое лицо, прямой нос и пугающе острый взгляд. С его губ не сходила легкая улыбка, но в его присутствии хотелось спрятаться куда подальше, даже если вы видели его впервые в жизни. Он пришел ко мне в идеально выглаженном костюме и нарочито брезгливо огляделся вокруг (словно никогда здесь и не был!). Он долго жаловался на запах лекарств, слишком яркий свет и неудобный стул. Такого привередливого человека сложно было представить начальником ОБ. Но только сначала.
– Значит, ты потеряла память? – спросил Ранко, постукивая карандашом по моему досье. В документы он так и не посмотрел, все это время разглядывая меня саму.
– Да, – тихо ответила я, ощущая волну искренней благодарности к Кристине.
– Что ж, это весьма печальное обстоятельство, а главное – какое удобное.
– Не думаю, что забыть последний год своей жизни так уж удобно.
Ранко усмехнулся:
– Смотря какой это год. Ну что ж, ничего страшного, у нас тут целая куча специалистов работает, они тебя подлатают. Не зря же им отсыпают столько баллов!
– Очень надеюсь.
– И я очень надеюсь. Кстати, мы сочли нашим долгом оповестить твою семью о том, что ты жива.
Я вздрогнула. Сомневаюсь, что этими словами он хотел порадовать меня.
– Я смогу съездить домой? В третье?
– Не сейчас. Кто-то у нас тут память потерял, не думаю, что дальние поездки такая уж хорошая идея.
– Понимаю.
– Рад это слышать. Но я думаю, что ты как можно скорее захочешь с ними увидеться, не правда ли? Они по тебе так скучают, ты, полагаю, тоже?
Я коротко кивнула. Его тон, его взгляд вселяли в меня необъяснимую тревогу.
– Тогда ты согласишься ускорить процесс? Проведем один эксперимент, вдруг, всякое ведь бывает, он поможет вернуть память?
– Неужели вам требуется мое согласие?
– Ну, мы же не варвары, мы отличаемся от тех, с кем ты провела этот год.
Я предпочла промолчать. Ранко повернулся в сторону стекла, за которым виднелись силуэты, и кивнул. В животе стянуло, мне стало еще страшнее. Я вдруг ощутила себя одинокой и беспомощной. Здесь никто не сможет защитить меня. Духи Пустоши, что он хочет со мной сделать?
В комнату вошла девушка. В ее руках блестел круглый металлический поднос, а на нем лежал один-единственный предмет – шприц. Я сглотнула и непроизвольно вжалась в кровать.
– Что это? – хриплый голос выдал мой страх, и Ранко довольно улыбнулся.
Улыбнулся… мне стало противно от самого его присутствия.
– Всего лишь лекарство, которое простимулирует твои мозговые процессы. Не сопротивляйся, не то укол получится больнее.
Девушка молча ввела вещество мне в шею, и я почувствовала неприятный зуд. Стиснув зубы, я стала ждать, надеясь на то, что эта штука не заставит меня говорить правду. Я слышала, подобную сыворотку очень трудно изготовить, и немногие в Объединениях берутся за нее. Но кто знает? Я была готова к пыткам, к физической боли (конечно, нет, я боялась до звона в ушах), но никак не ожидала, что ко мне полезут в голову.
Ранко вдруг поднялся и не спеша вышел из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Долгое время ничего не происходило, я просто лежала и смотрела в потолок. Но потом все изменилось, вещество заработало, и я заглянула в свои худшие кошмары. Это было похоже на галлюцинации, что мы с Двэйном видели на складе в Цветном городке. Реалистичные до жути, стирающие грань между реальным и вымышленным, заставляющие верить во все, что происходит вокруг. Только на этот раз галлюцинации длились дольше, и рядом не было старшего.
День за днем галлюцинации, иллюзии сменяли друг друга. Часами я смотрела на то, как погибают мои близкие, как их разрывают волки, прежде чем броситься на меня. Как Ли тонет в болоте, как Убийца догоняет Мисс, как ломается шея Двэйна на туго натянутой веревке. Ни белых стен, ни потолка, ни даже Ранко – ничего, что могло бы напомнить: это все ложь. Поначалу мой разум еще пытался сопротивляться, не давая верить глазам, но спустя какое-то время я уже не могла разобрать, нахожусь ли я все еще в палате, или прошло уже много дней, и мне снова удалось сбежать в Пустошь. Мне казалось, что я проживала одну реальную жизнь за другой, в конце которой и меня ожидала смерть. Все тело болело от несуществующих ран. С меня сняли наручники и, приходя в сознание, я частенько обнаруживала себя валяющейся на полу с мокрым от рыдания лицом, охрипшим голосом и кровавыми царапинами, которые я поставила сама себе. Иногда я могла очнуться в собственной рвоте, забившись под кровать, иногда я понимала, что бормочу что-то вслух, и очень боялась узнать, что именно. А Ранко тем временем приходил, ждал, когда мне введут лекарство, уходил и возвращался, только когда все заканчивалось. Он ничего не спрашивал, а только повторял: «Все уже закончилось, Алиса, все закончилось. Пока я здесь, ничто тебя не потревожит».
Снова уходил, и я засыпала, продолжая видеть кошмары даже во сне, а потом возвращался, и все начиналось сначала. Почему он так поступал и почему молчал, я не понимала. Наверное, ждал момента, когда я полностью лишусь рассудка. Я даже была готова к этому. Не знаю, как мне удалось выдержать, и никогда этого не пойму, но каждый раз, когда я приходила в себя, в голове стучала мысль: мои друзья
