Вечные вопросы - Игорь Аскерович Чесебиев
Мы принимаем также гипотезу единости своего “Я”, чего-то, что соединяет мои руки, ноги, мозг и т. д. в одно “Я”. Эта гипотеза также представляется продуктивной. Допускаем (но не утверждаем) возможность существования “Я” после наступления физической смерти.
Абсолют, как и Всемогущий Бог, не могут быть “добрыми”, так как это логически противоречиво. Добро и зло — это, следовательно, то, что является частью нас самих. Конечно, из того, что Абсолют не может быть “добрым” еще не следует, что он не может быть личностью, но тем не менее понятие “личность” подразумевает 1) отдельность от чего-то, что не является ею 2) динамику, т. е. изменение (если и не мысли и чувства людей, то их эквивалент другого уровня. Очевидно, это несовместимо с понятием Абсолюта. То есть Абсолют — не личность.
Любой “личный” Бог (Бог-личность) — это всегда часть нас самих, которую мы сами (ошибочно) соотносим с Абсолютом или Всемогущим Богом.
Добро — это то, что делает нас счастливее и сильнее, зло — то, что этому мешает. На любом этапе одно и то же действие может быть добром для одного и злом для другого. Простой пример — спорт и победы/поражения в нем.
Дьявол — это конструкция нашего сознания (или, скорее, сознания тех, кто его придумал или “создал”), воплощающая все, что в конечном итоге оборачивается для нас несчастьем и слабостью.
На каком-то этапе развития конструкции личного Бога и дьявола, возможно (но это не точно) могли быть полезны, но с определенного момента (уровня развития сознания) они становятся вредными и лишними.
Идея Всеобщей Цели как атрибута Абсолюта недоказуема и, по-видимому, не более продуктивна для человека, во всяком случае, чем идея о том, что у Абсолюта нет цели, а цель человеку назначает себе он сам. Идея Абсолюта как моральной основы жизни человека не доказуема и не лучше чем идея о том, что человека делает лучше мысль о собственной смертности.
Единственное, что оправдывает принятие идеи Абсолюта — то, что, очевидно, в мире существуют материя (в формах вещества и энергии) и информация, и эти две сущности не являются причиной возникновения друг друга. Познаваемость мира диктует наличие единственной первопричины, чего-то, что является причиной и информации и материи. Это нечто Спиноза называл Субстанцией, возможно именно ее Платон называл Порождающей моделью, мы будем использовать для этого понятия слово “Абсолют”.
Объективное существование нашего “Я”, которое, по-видимому, нельзя свести ни к материи ни к информации, по-видимому, также целесообразно выводить из понятия “Субстанция” или “Абсолют”.
Христианство
Христианство — продукт наложения греческой философии на иудейскую религию. При этом всему тому, что в христианстве есть хорошего, по большей части оно обязано греческой философии, а всему остальному — по большей части иудаизму. Впрочем, учение о посмертном наказании в аду взято, скорее из греческой мифологии, чем греческой философии. В иудаизме изначально вообще ничего такого не было. Но соединение иудаистской мстительности и фанатизма сделало из греческого умеренно унылого аида христианский ад. Греческий Элизиум стал раем.
Объединяющем звеном греческой философии (главным образом платонизма) и иудаизма в христианство стали представления о Едином Боге. Впрочем составляющие христианство компоненты всегда делали его внутренне логически противоречивым учением, позволяя трактовать его в ходе истории и так и сяк.
Сократовское “творить добро в ответ на зло”, сократовская добровольная жертвенная смерть за правду — все это перенесено на образ Иисуса. Не лишним будет заметить также, что Сократ, будучи реальным человеком, — до нас дошел по большей части как продукт литературной мифологизации Платона, так же как и, по-видимому реально существовавший Иисус, для нас — во многом продукт литературного творчества апостолов.
Иисус из Назарета — по всей видимости реально живший в конце 1 столетия до н. э. — начале 1 столетия н. э. человек.
Для миллионов людей он — мессия (правитель, посланный на землю Богом), Сын Бога и (или) сам Бог, Спаситель, искупивший грехи людей, творец множества чудес, проповедник Слова Божия, не совершивший греха и бывший казненным (распятым) властями, после чего воскрес из мертвых, велел своим последователям рассказать о своей жизни, смерти и воскресении всем людям, после чего вознесся на небо.
Однажды он вернется (перед этим на земле будут великие бедствия) и тогда все умершие воскреснут и будут судимы им вместе с живущими, после чего “плохие” люди (в том числе, те, кто не поверил в божественность, истинность учения и воскресение Иисуса) пойдут в геенну огненную (то есть либо будут окончательно и безвозвратно уничтожены или даже — причем эта версия более распространенная, — будут вечно мучиться). “Хорошие люди” (главный критерий опять же — вера в божественность, истинность учения и воскресение Иисуса) попадут на небо, условно говоря в рай, где будут вечно наслаждаться.
Кем был этот человек, если смотреть на имеющуюся о нем информацию критично, с точки зрения науки? Какова его историческая роль?
Ислам не признает его Сыном Бога (или признает в том же смысле, в котором все люди — дети Бога). Но считает его великим пророком. Пророк — это человек, через которого с другими людьми говорит Бог. И то, что говорит Бог — это истина в последней инстанции. Соответственно то, что Пророк говорит не как человек, а как Бог — это истина в последней инстанции. Для христиан все, что говорил Иисус — истина в последней инстанции. Чем доказывается истинность? При жизни пророка — чудесами. После жизни (или как в случае с Иисус — после его земной жизни) — тем, что оказались истинными его предсказания (пророчества). В случае Иисуса, по мнению многих апологетов христианства, не нужно даже и сбывшихся пророчеств — человек, внимающий его учению своим внутренним голосом (если таковой человек “избран”, не окончательно испорчен) и так понимает: это истина в законченном виде. Учение Иисуса, по их мнению, это законченное этическое учение, учение о том, как надо жить и почему.
Считается, что наука отрицает чудеса. На самом деле это не так. Не чудеса —
