Не брак, а так - Алина Ланская
Пашка юлил, собирался даже сбросить вызов, но старшая сестра повела себя не так как обычно. Алиса стала угрожать позвонить папе. Шантаж сработал безотказно. И через четверть часа на швейцарский номер Алисе позвонили.
— Шифруешься? — спросила она услышав ворчание брата. — Правильно делаешь. А теперь рассказывай. Потому что, говорю тебе, нам надо вернуться.
— А я говорю, не надо! Алиса, не надо! — истерил Пашка. — Но ты сама напросилась! Лучше от меня узнаешь…
— Да говори уже!
— Может, я чего неправильно понял, но я так не думаю. Короче, это папа приложил руку к тому, что случилось с твоим мужем.
В ушах тут же зазвенела тишина, что-то окутало Алису, она перестала различать слова брата. В груди стало так холодно, будто покрылось ледяной коркой.
— Ты слышишь меня? — волновался Пашка, пока Алиса беспомощно молчала. — Это он велел наказать Геру за, что он ему нагрубил на Новый год, помнишь? Но те пацаны перестарались, вот их и убрали.
— Что? — Алиса не чувствовала своих губ. Кто-то другой ее голосом говорил. — Это… как?
— А вот так! Думаешь, папа такой честный и святой? Я случайно услышал, распекал по телефону какого-то из своих подчиненных, я проспал первую пару, а он думал, меня дома нет.
У Алисы подкосились ноги, она мешком упала в кресло, перед глазами стоял папа с телефоном в руке. Она будто видела живьем все то, что сейчас сказал брат. И все же…
— Это невозможно… он… он…
Он мог и не такое, Алиса это прекрасно понимала и все равно отказывалась верить.
— Он не хотел его калечить по-серьезному, просто морду набить на первый раз. “Приструнить щенка”.
Пашка явно цитировал папу.
В голове всплыли другие слова. Про старших, которых надо уважать. теперь эта фраза, брошенная на дороге, приобрела совсем другой смысл.
— Что… что он еще говорил? — спросила Алиса вроде бы спокойно, хотя ей хотелось кричать раненой птицей, выть так, чтобы боль изнутри вся вышла. Иначе она просто сойдет с ума. Руки так дрожали, что пришлось отложить телефон и включить громкую связь, благо Герман еще не скоро вернется.
Папа!
Она думала, что все отболело, когда он ее ударил пьяным. Но нет. Со дна снова постучали.
— В том-то и дело, что он не хочет, чтобы ты жила с этим инвалидом! Внуков от него все равно нормальных не будет, гены уже попорчены. — Пашка не стеснялся в выражениях. — Но это же такое палево, если ты бросишь убогого, скандал и все такое. А его могут скоро назначить… В общем, сама делай выводы, не маленькая. Я и так тебе наговорил такого, что не надо было. Но не хочу, чтобы с Герычем еще один несчастный случай произошел. Ну я погнал.
Алиса сидела в полной прострации, даже мыслей в голове не было никаких. Она очнулась только через несколько минут, когда в их номер ввезли Германа на кресле.
— Нужно больше отдыхать, — ответила санитарка на немой вопрос Алисы.
Как хорошо, что он ничего не слышал! — промелькнуло в голове.
Но Алиса ошиблась. И скоро это поняла.
Глава 67
Алиса до сих пор вздрагивала, вспоминая тот разговор с Германом. Она сама тогда еще не переварила новости от брата, а тут Литвинов, чьи ментальные функции на удивление восстанавливались быстрее остальных.
Виной всему оказалось решение включить громкую связь, когда говорила с братом. Герман, заслышав русскую речь, попросил санитарку остановиться у двери. Он банально подслушивал, и нескольких фраз ему хватило, чтобы схватить суть.
Говорят, дети за отцов не отвечают? Алиса так явно не считала. Она настолько распереживалась, что поверила в то, что все беды Германа из-за нее. Потом уже ему пришлось ее успокаивать. Он осторожно гладил Алису по волосам, когда она захлебывалась от рыданий.
И в тот же день, сказал, что они возвращаются.
“Я его не боюсь”.
А вот Алиса боялась. И за Германа, и за себя, и за Пашку, и за маму… Но что она могла сделать?! Запереть? Он бы уехал без нее.
Мелькнула безумная мысль поговорить со свекром, но Герман велел не вмешивать своих родителей. А потом долго буравил Алису немигающим взглядом.
На Алтай они попали уже в августе, ни к одним, ни к другим родителям заезжать не стали. Хотя все их звали к себе. Соскучились. В итоге нашли компромиссный вариант — при пересадке в Москве повидались и с мамой Алисы (отец, к счастью, был в командировке), и с родителями Германа.
Встреча получилась неловкой и какой-то скомканной. Конечно, все друг по другу соскучились, это чувствовалось и в крепких объятиях и слезах в глазах мам. Софья Андреевна почти без умолку рассказывала все последние новости в коттеджном поселке, где они жили, Аркадий Львович поначалу отмалчивался, но конечно, не мог не похвастаться успехами своего бизнеса.
— Ждем тебя, сынок! Все мы тебя ждем!
Момент был проникновенный, но Герман даже не улыбнулся. Все полтора часа, которые они разговаривали, сидя в ресторане аэропорта, Литвинов вслух не произнес ни слова, хотя речь давалась ему уже намного проще. Он и с коляски не встал, а уже мог ходить, пусть и c помощью.
“Я вернусь”, — короткий, даже куцый ответ.
— Папу вот-вот могут назначить заместителем генерального прокурора! — в маминых, обычно таких невозмутимых глазах, заблестела гордость за мужа.
Алиса же еще больше внутренне напряглась, не удержалась, бросила затравленный взгляд на мужа, но тот лишь усмехнулся и взял жену за руку.
Его движение не ускользнуло от свекрови. Литвиновы, кстати, не удивились новостям. Явно знали.
“А мама в курсе, что папа сделал с Германом?” — задавалась она вопросом. — “Как она вообще может с ним жить?!”
— Кстати, Гера, — Софья Андреевна явно о чем-то вспомнила. — Я думаю, ты должен знать. Яна Ольховская выходит замуж. За заместителя папы Павла Красавина. Нас даже на свадьбу пригласили. Вот и вся ее любовь к тебе. Все-таки материнская любовь ни с чем не сравнима. Алиса, без обид, но когда у тебя будут дети, ты сама поймешь.
Улыбка Германа напоминала оскал, он неотрывно смотрел на мать, но молчал.
У Алисы засосало под ложечкой. Старая давно спрятавшаяся ревность всколыхнулась в груди. Она никогда не рассказывала мужу о том визите Яны в больницу, не хотела его тревожить. А он об Ольховской не спрашивал. И
