Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Валерьевна Романова
— Надо решить что-то с Мартыновым! Ты либо шанс дай, либо объясни, что все бесперспективно, а то следующая встреча носа Макса с кулаком Егора может закончится переломом.
Ирка затихает, а я продолжаю тереть чертово пятно, которое вроде бы и побледнело, а ореол все равно заметен.
— Вер, а Дима как отреагировал на новость, что вы с Марком теперь вместе? — ни с того ни с сего спрашивает Ирка.
— Да никак не отреагировал. Удивился, конечно, но это моя жизнь.
Димка, конечно, был ошарашен, и даже высказал мне за то, что так долго скрывала правду в то время, как он пытался строить из себя героя. Он все же мой друг, поэтому и историю наших взаимоотношений с Марком я ему рассказала правдивую и от начала до конца.
— Жизнь твоя — решать тебе, — сказал тогда Димка, — если что ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать?
Да, на Диму я могла положиться с самого детства, он мои поддержка и опора, поэтому и секретов от него у меня нет.
— А Марк как к Димке относится? — не унимается Ирка, — он же на него с кулаками не бросается, хотя вы с ним тоже обнимаетесь.
— Мы с Димкой друзья с детства, и я не променяю его дружбу ни на что. И, если ты заметила, то с тех пор, как мы с Марком официально вместе, с Димкой уже не проявляем столь близких чувств друг к другу.
На самом деле, этот вопрос вообще не решен. Марк все еще думает, что все это время мы с Димой были больше, чем просто друзьями. И, казалось бы, что стоит признаться, но отчего-то каждый раз, когда подхожу к этому разговору, что-то внутри меня яростно сопротивляется и оттягивает этот момент.
— Вот бы и мне такого друга, чтобы и в огонь, и в воду! — мечтательно тянет Ирка, — а то вот один на горизонте замаячил, так ему тут же едва нос за это не сломали.
— Идем, мечтательница, — оттереть пятно до конца так и не удалось, но мне и надоело этим заниматься. Правда теперь на штанине красуется здоровое мокрое пятно, но оно-то за пару высохнет, — хотя на последнее занятие после зачетов можно уже и забить, все-таки сделаем приятно Антону Юрьевичу.
В коридоре меня ждет сюрприз — у окна стоит Марк, рядом Мартынов с Димкой. У Мартынова над бровью красуется продолговатый порез на синеющем фоне — все-таки Макс не промазал. При виде этой троицы вместе у меня по спине проходит холодок. Подхожу к Марку, получаю свой поцелуй, и только теперь чувствую, как отпускает сердце.
— Так, все нашлись — все целы, — говорит Димка, — мне пора на пару, — он подходит ко мне, и, к моему ужасу наклоняется и целует в щеку, бросая напоследок, — до встречи, Вера!
То, как стремительно меняется настроение Марка я ощущаю даже спиной, ну и ладонь его не слишком приятно сжимается на моей талии.
— Марк, может, и мы пойдем? — спрашиваю первое, что в голову пришло, лишь бы отвлечь его от произошедшего.
Он напряжен, но все же медленно кивает. И сейчас я собираюсь сделать то, за что мне потом будет стыдно. И, возможно, вмешиваться в чужие взаимоотношения не хорошо, но кто-то должен подтолкнуть двух баранов к воротам. Поэтому, тяну Марка за руку и как можно громче говорю:
— Мне нужно кое-что тебе показать, — а затем обращаюсь к Ире, — ты иди в кабинет, мы сразу туда придем, — и не дожидаясь ее ответа, разворачиваюсь и ухожу, уводя и Марка.
— Это нечестно, — говорит он, когда мы выходим к боковой лестнице, через которую так же можем пройти в соседний корпус.
— Зато может помочь.
— Им стоит разобраться в своих отношениях без нас.
— Мы и не станем вмешиваться, — резонно замечаю я, — но никто из них разговор никогда не начнет, а так может хоть Егор сподобится.
— Женская хитрость, — усмехается Марк, а я радуюсь, что про Димку он вроде бы забыл.
— Кстати, а что с Максом? Мы даже не дождались его и не спросили все ли в порядке.
— Да жив он. Вышел из туалета прямо перед вами — потрепан, но жить будет. Правда едва увидел Егора, и снова чуть драка не началась.
Ну, это ожидаемо, но главное, что все обошлось. Мы переходим в соседний корпус и поднимаемся на третий этаж.
— Вер, давай перенесем нашу завтрашнюю встречу на сегодня? — вдруг предлагает Марк.
Да, мы официально встречаемся, но традиции трехдневных встреч никуда не пропали, лишь приобрели более подобающий вид.
— Почему?
Он тормозит возле окна, опирается на подоконник и притягивает меня к себе.
— Завтра мы с отцом улетаем по делам его бизнеса. Это ряд очень важных встреч с инвесторами, и вернемся мы на новогодних выходных. Скорее всего, числа пятого будем в городе.
Эта новость меня расстраивает.
— Значит, Новый год мне встречать без тебя?
— Увы, да, — кивает Марк, — ты так сильно расстроена?
— Это не входило в мои планы, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, хотя чувствую горечь в горле, из-за которой он вот-вот дрогнет. — Безумно, — добавляю честно, а Марк, услышав это, притягивает меня еще ближе и обнимает, утыкаясь носом мне в шею.
— Это лучшее, что я слышал, — говорит он, — хотя нет! — добавляет тут же, — лучшим было твое признание в любви.
Хорошо, что стоим в обнимку, иначе предстал бы перед Марком помидор — настолько сильно горит от смущения мое лицо.
— А как же «как новый год встретишь, так его и проведешь»? — спрашиваю, уже не скрывая подступивших слез.
— Не думал, что ты такая суеверная, — смеется Марк, отстраняется, но лишь на столько, чтобы заглянуть мне в глаза, — мы всегда будем вместе, — говорит он, разделяя каждое слово, — и никакие приметы этого не изменят. Веришь? — и я доверчиво киваю.
ОН поглаживает мою щеку, и в этом невинном жесте масса нерастраченной нежности, которую я впитываю, как губка.
— Так что на счет сегодняшней встречи? — спрашивает Марк, а я лишь согласно киваю в ответ.
Он улыбается, тянется ко мне и целует, и я уже сейчас готова забыть про пару, про препода, который расстроится, если половина группы вдруг решит не прийти на его последнее в году занятие, и уехать с Марком куда он только захочет. К сожалению, все немного портят его слова:
— Сегодня у меня тренировка, — ну вот опять! Эти бесконечные тренировки начинают мне надоедать, — закончится в восемь. Заеду за тобой в половину девятого.
