Нормальные герои всегда идут в расход - katss
Вот как... Все просто. Готовность №1 отменяется... Пойдем, что ли, встретим неучтенных гостей. Спросим приглашение там...
— Ну здравствуй, дорогая! — я распахнул створку балкона, загораживая собой проход в галерею.
— Гарри! Ты зачем камин закрыл? — праведно возмутилась Лавгуд, поднимаясь и отряхиваясь. — И чары над домом перенастроил?! Я сюда пока добралась, три ногтя обломала! — и мне, с невинной рожицей, сунули под нос руку с оттопыренным средним пальцем. Это можно расценивать как приглашение? К примирению? Не-е, я сейчас на примирение — в любой его форме — не настроен.
— Затем, что тебе теперь сюда ход заказан.
— Гарри... — Луна осторожно сделала шажок — останки итальянского вазона печально всхлипнули под сапожком и с честью умерли — нахмурила бровки и пощупала мой лоб. Градусник выдать? Как измерять будешь? Надеюсь, не ректально? А то ведь с тебя станется. — Тебе совсем плохо, да? — А голос-то какой обеспокоенный! Королевский театр в Ковент-Гардене отдыхает! — Неужели я с дозировкой перестаралась?..
— То есть ты даже не отрицаешь, что подсыпала мне снотворное? — Спасибо, дорогая.
— Нет. Что ж ты — совсем дурак, и не поймешь? Я подсыпала. Но ты хотя бы выспался! — заявила эта… бессовестная, смело глядя мне в глаза.
— Ага. И ты ни капли об этом не сожалеешь?.. — вкрадчиво уточнил я.
— Нет, конечно! — еще более праведно возмутилась Луна.
Все. Последняя надежда на ее раскаяние умерла. Хотя...
— А ты вообще в курсе была, зачем Люциусу моя временная недееспособность?
— Ну-у... — Луна стрельнула глазками и мило улыбнулась. — Может, уже впустишь меня в дом, Гарри? А то тут холодно... — да, действительно. Она наверняка в тонкой лайковой курточке продрогла.
— Проходи, — я посторонился, пропуская Иуду внутрь. — И будь добра, собирай свои шмотки побыстрее.
— А? — прикинулась невинной овечкой Лавгуд. Я ухмыльнулся: — Я не дам тебе доступ в дом. Собирай манатки и вали отсюда.
— Но почему?! — уставилась на меня Луна.
— Потому что я предательств не прощаю. — Со стыдом вспомнив собственное нелогичное поведение ранее в разговоре с Малфоем, иезуитски уточнил: — Твое так точно не намерен. — И, предупреждая возможную истерику, морально подстегнул. — Давай-давай, топай ножками, подруга.
Еще минуту Лавгуд осознавала. А дальше начался форменный бедлам. Кто бы сомневался, что все быстро разрешится.
— Опять будешь работать на износ?! — взвыла дочь Ксенофилиуса.
— Буду, — невозмутимо кивнул я. — Все повторяется, все в этой жизни закольцовано, знаешь ли... Жизнь есть боль... Ты собирайся, собирайся, не теряй зря времени.
Луна всхлипнула и ломанулась в спальню. Шмотье собирать. Поняла, что я нихрена не шучу.
Минут пять слушая топот наверху, шум воды (интересно, почему?) и остальные проявления деятельности одной эпатажной особы, я философски разглядывал портреты предков на стенах. Портреты ожидаемо молчали — после семейного переезда, а затем развода лично наложил на каждый специальные чары. Теперь даже глазами не водят — висят как приличные картины, нервы не треплют. Красотень! А то взяли моду, каждый день мозги канифолить!
Аврал наверху набирал обороты. Я слегка заволновался: она ж мне так полдома разнесет. Причем даже не от злости или обиды, а просто от избытка чувств... Пора брать процесс в свои руки.
— Лавгуд, что за вак… кха-кха... — взгляд зацепился за гардины на кровати (какого, простите, хуя они там делают?!), и я севшим голосом продолжил. — Что за вакханалию ты тут устроила?
— Собираю вещи! — в меня от души запустили костяным гребнем. Причем, не глядя, через спину. Так офигел, что еле увернулся. Стесняюсь спросить, а где он валялся, если тут особо и мышь спрятать негде?
Неосторожно шагнув, наступил на что-то... «Что-то» оказалось милыми сине-зелеными трусиками с кружавчиками. На автомате извинился. В меня (на звук она ориентируется, что ли?!) запустили такого же цвета лифчиком.
— Лучше тапки найти помоги!
— Я тебе что — собака?!
— Это мои любимые, с помпонами!
— Ээ… на шпильках, что ли?
— Они самые!
— Не знаю, не видел, — и с независимым видом уселся в ближайшее кресло... чуть не заорав, поднялся... обозрел брошенный на мягкой сидушке швейный набор благородной леди — подушечки там с иголками, крючочки всякие... и пачка острейших шпилек для волос. С офигевшим лицом потрогал одну — палец проколола на раз. Охренеть можно... и вот это вот … вот эти орудия убийства болтались у меня в спальне хрен знает сколько месяцев?!
Нет, ну это просто пиздец какой-то... Диверсант, а не женщина.
Пока я висел на перезагрузке, армагеддона в спальне прибавилось: в страшном беспорядке повсюду была разбросана чуть ли не вся палитра разнообразнейших дамских штучек, начиная от чулок любых узоров и расцветок (далеко не все из них имели пару), лифчиков-подвязок — и заканчивая полудрагоценной мишурой типа венецианских масок и прочими цацками. Когда Луна достала из дальнего угла монструозного вида корсет — в таких еще, наверное, при дворе королевы Виктории ходили — у меня челюсть отвисла. Потом как-то умудрился вспомнить, что эта бесстыжая особа однажды ночью в нем тут рассекала, светя стрингами... кажется, еще на прошлый Новый год.
Но когда она из противоположного угла жестом фокусника вытянула газовый подъюбник, стек и кокетливую шляпку с вуалью, я понял, что чего-то в этой жизни не понимаю... К примеру, ГДЕ все ЭТО до сего момента хранилось?! Ведь я Луне место в шкафу не выделял! Это как вообще технически возможно?!
Но потом мы добрались до ванной. И наступил полный ахтунг.
Честно говоря, никогда не обращал внимания, что и где у меня там стоит на полочках. И чье оно. Вернее, положены в шкафчике на любимой полке мыло, шампунь, щетки и парочка зелий — и гуд. Но вот что там еще где навалено — зачем оно мне вообще знать нужно?.. Это же не лаборатория.
Во второй раз в жизни я воочию увидел великое переселение народов. Первопроходцем на этой стезе однажды стала Джинни. Но даже у нее столько всяких примочек и мазюкалок не было!..
— Кхм... интересно, у Нева ты так же распаковывалась, как и у меня?..
— Что ты имеешь в виду? — слезла с наколдованной лесенки Лавгуд.
— Я спрашиваю, у Лонгботтома бивак
