Арабская ночь. Табу на любовь - Амира Ангелос
— Я очень сожалею о том, что наговорила тебе, — сказала она. — Ты нашла прекрасного мужчину, дорогая!
— Хорошо… большое спасибо, мам, — ответила я, растерявшись.
Что могло произойти за одну ночь?
Позже все прояснилось. Ира, с которой мы снова переписывались, рассказала мне, что на счет моей мамы упала крупная сумма. Разумеется, это сделал Юсуф. И даже намеком мне не дал понять, что вмешался.
Потрясающе. Этот мужчина не переставал меня удивлять.
Мне стало стыдно — не за него, а за то, что он понял: моей матери важны не слова, а цифры на счете в банке.
Через неделю мы улетели в Египет, а оттуда — на встречу с шейхом Исмаилом, в его дворец, тот самый, из которого я бежала однажды с разбитым сердцем. Я опять очень сильно волновалась. Юсуф был спокоен, но я чувствовала, как внутри него прячется напряжение.
Все прошло удивительно легко. Шейх встретил нас с почтением, даже попросил у меня прощения — чем окончательно смутил. Это было совершенно лишним: я не держала на него ни капли обиды. Он не сказал мне ничего дурного, просто объяснил как видит будущее своего наследника.
Теперь он полностью принял выбор Юсуфа.
— Нашелся другой наследник, — объяснил мне позже любимый с легкой улыбкой. — Более взрослый. Более покорный судьбе. Отец смирился, принял происходящее. Все довольны, а тебе не о чем волноваться, Слава. Я только твой.
И я прочитала в его глазах уверенность и удовлетворение происходящим. Ни грамма сожаления, что потерял титул и власть.
* * *
Наше свадебное путешествие было похоже на сон. Мы отправились в Марокко — страну, где Юсуф провел свои юные годы.
Эта страна на побережье Атлантического океана оказалась невероятной: древней, пестрой, невероятно радушной.
Муж показывал мне улицы, где бегал мальчишкой, я влюблялась — и в страну, и в него, и в то, как он оживает, когда говорит о своем прошлом.
Мы побывали в маленькой деревушке неподалеку от Феса — с белыми домами, облупленными стенами и оливковыми рощами, пахнущими солнцем. Потом отправились в шумный, хмельной Марракеш.
На площади Джемаа-эль-Фнаа гремела жизнь: крики торговцев, звон медных подносов, музыка, запах специй и жареного миндаля. Среди всего этого хаоса я чувствовала себя как героиня восточного фильма. Это правда было похоже на кино! Безумное движение, толпы, туристы и местные, крики, запахи, мотоциклы и тележки запряженные ослами. Акробаты и заклинатели змей, но больше всего меня поразили гадалки в черных длинных масках. Они предлагали привороты или сделать рисунок мехенди. Одна из них схватила меня за руку.
— Ты будешь очень счастлива с ним, — сказала она низким, певучим голосом, кивнув в сторону Юсуфа. — Хочешь, я сделаю тебе рисунок на счастье?
Я улыбнулась и покачала головой.
Мне не нужны были обереги — я уже чувствовала себя бесконечно, бессовестно счастливой.
Мы продолжили путешествие, отправившись в городок, затерянный между горными склонами: Эс-Сувейру.
Древний, почти сказочный, он жил в своем ритме — с шелестом ветра в переулках, запахом соли и криками чаек, от которых я поначалу с непривычки вздрагивала. Чайки были очень громкими, очень живыми, наглыми, бесстрашными. Иногда их крики напоминали капризный плач ребенка. Мы остановились в старом риаде с уютным внутренним двориком, где по утрам пили кофе под пение птиц. Дни текли неторопливо: мы гуляли по узким улочкам, терялись среди белых стен и голубых дверей, смеялись, забывая о времени.
Наши странствия длились почти до восьмого месяца беременности, а потом мы решили остановиться.
Париж стал нашим домом.
Мы сняли квартиру на год — небольшую, но светлую, с балконом, выходящим на старую улочку. Сложно объяснить, почему я выбрала именно этот город для рождения сына. Возможно, потому что Париж всегда был моей мечтой — той самой, из детства, когда я зачитывалась романами Александра Дюма и представляла, как однажды увижу Сену, Эйфелеву башню и бульвары Монмартра.
Сначала было непросто. Новая страна, в которой совсем не приветствуется английский, свои правила во всем. Но рядом был Юсуф. Он умел превращать любое место в дом. Работал по несколько часов в день, следил за своими активами и бизнесом онлайн, а все остальное время отдавал мне.
Мы не уставали друг от друга. Нам было интересно вместе — просто гулять по Парижу, заходить в книжные лавки, смотреть уличные спектакли, пить кофе в крошечных кафе, где официанты уже узнавали нас.
Я встала на учет в клинике недалеко от дома. Врачи говорили по-французски, я кивала, путаясь в словах, но все равно чувствовала себя спокойно. Свобода — вот что я ощущала. Настоящая, глубокая, почти физическая. Возможность жить где угодно, выбирать любую точку на карте. И не бояться.
Мы часто созванивались с Ирой. Я рассказывала ей о Париже, о прогулках, о том как мне хорошо. Она радовалась за меня.
— Я тоже встретила мужчину, — однажды сказала она. — Мы скоро поедем в Египет. В тот самый отель. Кирилл все так же управляет им, так что сделает нам хорошую скидку, — засмеялась. — Кир спрашивал о тебе. Его сердце все еще разбито.
— Мне очень жаль, — отвечаю с грустью. Что еще можно сказать?
Юсуф давно уже продал свою долю в этом отеле. По смешной цене, и мы больше никак не связаны с ним. Но это навсегда останется местом, где мы познакомились.
Он купил этот актив только из-за меня, и теперь, когда прошлое осталось позади, избавился от него с легкостью. Это было трогательно — и немного больно: как будто он отпустил целую эпоху ради нашей новой жизни.
Иногда я вспоминала все, что было, но все реже. Андрей получил свой срок, а меня в это дело втянуть не удалось — Юсуф, как и всегда, нашел выход. Все решилось быстро и тихо.
Однажды я даже отправила деньги его матери — просто из жалости. Ведь у нее больше никого нет.
Ира сказала, что я слишком добрая. Наверное, да.
Моя мама время от времени просила помощи — теперь уже не упрекала, не поучала. Я переводила ей немного, догадываясь, что Юсуф делает то же самое, только чаще. Но мы не говорили об этом.
Иногда я переписывалась с Мишей и Мариной. У них тоже все сложилось, они поженились, все так же работают в отеле Кирилла.
Мы даже шутили, что они ждут нас
