Бывшие - Алекса Никос

мне за столик подсела девушка. Я раньше её видела в вашей компании, но не знала, как её зовут. Она представилась Лилей и завела какую-то непринуждённую беседу, постепенно касаясь темы нас с тобой. Я не понимала почему, но она жалела меня, называла бедной маленькой наивной девочкой и спрашивала как же я пережила всю эту ситуацию. Когда я сказала, что не понимаю, что она имеет ввиду, она сделала удивлённые глаза и со словами «Неужели он до сих пор не рассказал тебе?» показала мне видео, — судорожный вздох, я вижу, как тяжело ей даются воспоминания тех дней, — Видео, с твоего дня рождения, где ты и твой друг спорите сможешь ли ты соблазнить строптивую официантку, ведь ты признанный ловелас. Ты уверяешь, что тебе это раз плюнуть, друг тебя подначивает и в конце концов вы договариваетесь, что если ты уложишь меня в постель, то твой друг отдаёт тебе «ту самую тачку, за которую вы боретесь».

— Улёныш… — хочу оправдаться, но она будто не слышит моей слабой попытки и продолжает.

— Знаешь. Сложно не поверить, когда видишь видео, где твой любимый мужчина спорит на тебя. Видео же не подделать, тем более, я знаю интерьер зала, видела тогда этого друга. Поэтому, конечно же, я поверила. Не слушая Лилю, которая лепетала что-то о том, как ей жаль, что я узнала вот так, и что она просто больше не может видеть, как ты мучаешься со мной, не зная, как меня бросит, я в прострации вышла из кофе и поехала домой. В нашу квартиру, где последние 2 месяца была так счастлива. С тобой.

Молчит. Собирается с мыслями. А я не знаю, что сказать. Утешения и оправдания запоздали на 5 лет. Ведь спор действительно был, это потом я уже понял, что влюбился в эту маленькую хрупкую девочку со стальным стержнем.

— Ты же знаешь, мне нужно время, чтобы переварить информацию. Я стараюсь не рубить с плеча, но иногда эмоции берут верх, тогда я начинаю совершать глупости, — я киваю, подтверждая её слова, — Тогда на кону стояли наши отношения, поэтому я выключила телефон, потому что знала, что ты будешь звонить. Прорыдалась и уснула с мыслью, что утро вечера мудреней. А проснувшись на следующий день села думать. Анализировала последние месяцы, наши отношения, твоё поведение. Вспоминала все наши разговоры, прогулки, вечера наедине и понимала, что человек просто не может ТАК врать. Даже если он гениальный актёр, даже если он очень хочет заполучить машину друга. В конце концов, спор ты выиграл еще в Новый год, какой бы тебе смысл был продолжать отношения, если они тебе не нужны? Я же никогда тебя не держала силой, не грозилась что-то с собой сделать, например, если ты уйдёшь от меня. Как там еще некоторые девушки удерживают мужчину рядом… И я вспоминала твои глаза, в которых было безграничное море любви и нежности, твои поступки, как терпелив и заботлив ты был, когда я заболела, как ругался, если я совершала какую-то глупость, как выделил мне комнату, которую подписал «комната принцессы драмы», чтобы я могла побыть одна и обдумать спокойно все свои претензии и обиды к тебе. Осознала, что для тебя всегда было важно, чтобы я была в безопасности, тепле и накормлена, что ты всегда думал в первую очередь обо мне: о моих чувствах, желаниях, моём здоровье. От своих размышлений я очнулась к вечеру, твёрдо решив завтра позвонить тебе, а по приезду обсудить этот спор и с лёгким сердцем забыть его, если он для тебя не имеет значения. Потому что для меня точно не имел. Наше первое идиотское знакомство давно уже для меня не значило ровным счётом ничего. Мы ближе узнали друг друга, много разговаривали, обсуждали наши проблемы и решали их, проводили вместе много времени, любили друг друга без устали.

Я улыбаюсь, вспоминая, что действительно была у нас такая комната. Поначалу, если мы ссорились, котёнок любила хлопать дверью и убегать на эмоциях, а утром осознавала и раскаивалась. А я как дурак бегал по городу и искал её, чтобы вернуть домой. Поэтому торжественно выделил комнату, куда она могла бы сбегать от меня, в которой обещал её не беспокоить. И мужественно держал обещание, даже если разрывало от желания. Главное было, что она где-то рядом, пусть и дуется на меня, пусть я знал, что через несколько часов она может выйти оттуда со списком претензий. Мы всегда уже спокойно садились и обсуждали их, ища компромисс.

— А 21 марта мне аноним прислал на почту ссылку на новостную статью. В ней говорилось о том, что сын известного русского бизнесмена Одинцова Игоря Яковлевича в Лондоне не справился с управлением автомобиля, выехал на встречную полосу, столкнулся с фурой и погиб на месте от травм, несовместимых с жизнью. Я не поверила сначала, начала звонить тебе. Твой телефон был недоступен. Решив, что о таком в первую очередь сообщают родственникам, я забила на универ и бросилась к твоему отцу. Он же ко мне хорошо относился, — тут она горько усмехается, а я сжимаю её еще крепче, — Ну я так считала, по крайней мере. Он встретил меня бледный, с перекошенным лицом. Уже по лицу я поняла, что в статье правда. Надо же так играть. И я сорвалась, плакала, просила рассказать, что случилось, спрашивала вдруг тебе чем-то можно помочь, вдруг ошибка. Он сказал, что ошибки нет, что через 3 часа вылетает в Лондон забрать твоё тело, чтобы похоронить его на родине. Я умоляла взять меня с собой, рыдала и стояла перед ним на коленях, цеплялась за него. Откуда-то появился врач и вкатил мне лошадиную дозу успокоительного. Я проснулась только следующим вечером, всё там же, в доме твоего отца. Врач сказал, что Игорь Яковлевич вернётся утром и просил его дождаться. Я дождалась. Для меня все следующие дни были как в тумане. Он действительно привёз гроб, заказал похороны. Помимо нас с ним даже кажется кто-то еще на них присутствовал.

Слышу, как голос дрожит, как Ульяна заново переживает всю ту боль, что тогда ей пришлось вынести. Беру её лицо в руки и стираю дорожки слёз большими пальцами, покрываю поцелуями, надеясь хотя бы немного облегчить страдания. Понимаю, что она должна сейчас выговорится, чтобы в будущем ей стало легче. И чтобы я мог разобраться со всеми скотами, кто это представление устроил.

— Я не верила, до последнего не верила, что ты погиб, — хрипло шепчет Улёныш, пока её взгляд