Бастард рода Неллеров. Книга 4 - Серг Усов
Когда случилось, что красные гнойные пятна перестали появляться на моём лице, я точно не определил. Обратил на это внимание на пути из Лос-Аратора. Умывался в ручье, увидел своё отражение, и тут до меня дошло, что чирьев не вижу.
— Утро по воле Создателя нашего действительно доброе. — улыбаюсь той единственной, кто осмелилась со мной заговорить. — Дожди наконец-то прекратились. Они нам в дорогу совсем не нужны. Ты, кстати, собралась уже? Вот и хорошо. Племяннице своей скажи, чтобы перед обедом ко мне зашла, вчера не получилось уделить ей время.
Люсильда слишком переживает, что заклинание отложенной смерти сработает до того, как я её исцелю. Свойственные многим людям мнительность, самовнушение заставляют мою агентессу нервничать и переживать при каждом своём чихе — вдруг уже началось?
Ничего, пусть поволнуется, ей полезно. Повторно я собираюсь лишь имитировать наложение на неё плетения смерти, она ведь всё равно не поймёт, сделал я это или нет, а мне спокойней будет, что не успею вернуться вовремя. Кстати, у Леопольда, жирной сволочи, бывшего хозяина ныне моей Люсильды на днях должен подойти срок начала действия жутких болей, которые быстро сведут его в могилу.
С поставленной задачей моя шпионка справилась на твёрдую четвёрку, такую оценку я ей мысленно поставил. Действовала Люсильда своим традиционным способом — соблазнив посредника, забралась к нему в постель и разговорила. Увы, армейский приятель Эрика мало что знал, но вскоре, буквально через пару дней, девице улыбнулась удача, трактирщик Дик случайно увидел на рынке того самого виргийского торговца, через которого получил предложение найти убийцу бастарда Неллеров и деньги на это подлое дело.
Дальше для Люсильды всё оказалось просто. Получив описание того купчишки, она перепрыгнула из одной койки в другую и выпотрошила, разумеется, фигурально, Ольгерда Турова, как звали северянина. От него ниточка протянулась к скромному заместителю начальника городской стражи, который, как быстро выяснила моя шпионка, год назад получил свою должность благодаря настойчивому пожеланию самого начальника королевского сыска виконта Виктора.
В общем, если не сто процентов, руку на отсечение не дам и обещать лечь на рельсы как тот алкаш Борис Николаевич не стану, однако, процентов девяносто девять, что за покушением на меня стоит сам король либо его ближайшее окружение.
Пока не решил, что мне с этими знаниями делать. Письмо Агнии по этому поводу я написал, а мачехе и сродному братцу Джею расскажу при личной встрече, раз уж мой путь в Рансбур всё равно лежит через Неллер. Без них что-то самому придумывать будет глупостью. Мои родственники на интригах собаку съели, не то что их наивный пасынок вселенной.
В покоях дожидаются Юлька с Ангелиной, немного смущённые тем, что пропустили моё пробуждение и уход, а также Карл с Ником, первый указывал слугам казначея Алекса, куда поставить совсем небольшой, в четверть ярда высотой, пузатый бочонок с серебряными драхмами, а второй любовался кем-то ранее доставленными от брата Георга четырьмя носимыми часами.
Вот какого чёрта сюда всё припёрли? Лучше хранилища не нашли? А, понятно, решили, что я перед погрузкой пересчитаю сто тысяч нашего годового взноса в казну ордена и лично осмотрю подарки.
Насчёт отправки с нами денег — это моя идея. Вообще-то положено летом платить, но я решил привезти сейчас. А чего тянуть? Благодаря трофеям, полученным после разгрома пришедших на штурм виргийцам, наша обитель надолго обеспечила себя необходимыми средствами.
Я же и вовсе стал богат как мешок с сахаром, выражаясь по здешнему. Правда, свою долю у Петра Лейнского получать не стал. Куда мне её девать? Ссыпать в монастырские закрома? Нет уж, пусть пойдут на благо моего рода, раз уж мне позволено из его кармана черпать горстями. Попросил сестриц распорядиться моей долей на их усмотрение.
Почему везу в Рансбур бочонок серебра, а не увесистый, меньший в разы размерами, кожаный мешочек с золотом? Ну, тут виной очередная из моих привычек, принесённых в новое тело из прежнего.
До того, как в нашу жизнь прочно вошли банковские карты, я в магазинах на кассах старался в первую очередь избавиться от мелочи. Вот и здесь пожалел отвозить монеты крупного номинала.
Был вообще порыв отправить медь, мы поедем с пятью фургонами, один из которых предназначен лично мне, для отдыха, вещей и слуг. Там даже бронзовую печь, похожую на земную буржуйку установили, чтобы великий маг не мёрз ночами, нашлось бы место и для сундуков с медными зольдами, да подумал, что такой финт начальство ордена может расценить как издевательство.
Помнится, фирма Самсунг выплатила присуждённый судом штраф Яблоку несколькими фургонами одноцентовых монет, так там, у нас, иначе чем оскорблением это не посчитали. Не, мне такое не нужно, к тому же, прецептория аббата Готлинской обители ничем обидеть не успело.
С четвёркой часов всё просто: двое пойдут на подарки в Неллере — моей мачехе Снежной Королеве герцогине Марии и наследнику братцу Джею, а ещё пара доедет до Рансбура — прецептору и кардиналу. Король перебьётся без дара от меня, раз такой козёл.
Так получилось, что сам взяток я ни разу не брал. Не потому что честный, хотя да, честный, а потому что никто не предлагал, а вот давать порой, увы, приходилось. Не подмажешь — не поедешь, я уже в курсе, что данное правило действует и на Паргее. Впрочем, предстоящую бесплатную раздачу носимых ходиков буду расценивать как рекламную акцию.
— Сегодня шестой день, — напомнил милорд Монский, когда я предложил доехать до Гутово, деревни, наряду с обширным виноградником подаренными моей мачехой ордену Молящихся, в обмен на мой пост настоятеля. — Забыл?
Точно. В последний день недели я лично должен проводить молебен в нашей церкви. Народищу набьётся тьма тьмущая, паломники после распространения молвы обо мне стекаются к монастырю что те пчёлы на мёд. Живут в округе, расположившись по шатрам, палаткам, повозкам, а те, что победнее строят шалаши или просятся на постой к крестьянам в их жалкие землянки и уцелевшие лачуги.
Завтра всё это сборище ждёт огромное разочарование в связи с моим отъездом. Ну, ничего, святой водицей
