Зверь придет с рассветом (СИ) - Жанна Лебедева
Пусть не придут…
Все же закончилось?
Или не все?
Лили остановилась.
Из наплывшего со всех сторон тумана долетел до ушей костяной мертвый звук. Копыта глухо ударяли по утоптанной земле, и тяжесть, что несли они, была неимоверна.
Тень, что чернее безлунной ночи, надвинулась и нависла над головой. Потянуло мускусом и грязной шерстью больного животного. Из разверзшейся пасти пахнуло мясом и кровью.
И знакомый голос спросил:
— Что мне делать, Лили? Что мне делать теперь?
— Йон… — Лили коснулась ладонью жесткой шкуры. Без страха. Без сомнений. Без колебаний. Из глаз покатились слезы. — Ты пришел…
— Пришел. И убил… Что мне делать? — спросил он снова. — Я опасен. Я неуправляем. Я сам себя боюсь. Мне кажется, я становлюсь хиси… Даже хуже хиси! Я не хочу! Лили, прости меня…
— Йон, ты не виноват ни в чем. Ты помог мне… Помог! Не проси… Не нужно просить прощения! — воскликнула Лили громко и прижалась лицом к мощной шее исполинского существа. — Борись. Не сдавайся, держись. Скажи, как я теперь могу помочь тебе?
— Ты не можешь помочь, — донеслось в ответ.
— Могу. — Лили стиснула зубы и отступила на шаг. — Я могу…
Ведь есть сила.
Магия…
Лили так и не разобралась, как с ней обращаться правильно. Как управлять, направлять и действовать тонко, как в сказках. Там магия подчинялась специальным заклинаниям — своим для каждого действа. Волшебным палочкам и кольцам. Артефактам. Там все было четко, понятно, конкретно.
В реальности оказалось не так.
Сила была как стихия.
Почти неуправляемая, яростная и свободная.
И королевское слово не давало власти, нет, оно просто указывало направление, куда эта сила должна была обрушиться.
И мысли…
И чувства: они придавали силе нужный тон. Лили хотела, чтобы Йон выжил, и сила срастила его со зверем. Лили хотела, чтобы Мун навеки замолчал, и сила стерла его с лица земли.
Как-то так…
И она решила попробовать снова.
— Ин номене окта…
— Чего ты добиваешься? — произнес кто-то со стороны обочины.
Костяной зверек глядел из зарослей седой полыни.
— Хочу излечить его от недуга, — ответила Лили.
— Недуга? — Глазницы с тлеющими на дне огнями вперились в нее. — Ты пока не поняла одну важную вещь. Королевское слово может заставить молнию ударить во врага. Или закончить начатый магический процесс. Но оно не может обратить серебро в золото. Не может изменить суть одной вещи, превратив ее в другую.
У Лили руки опустились.
— Я не понимаю… — прошептала она.
— У твоего друга теперь иная суть. Не та, что прежде. Теперь он существо с двумя телами. Так от чего ты пытаешься его излечить?
— От зверя.
— Но зверь — не его недуг. Не хворь. Зверь — его неотъемлемая часть теперь.
— И как быть?
— Изучать. Понимать. Постигать. Контролировать. — Светящееся костяное личико обернулось к Йону. — Ты ведь слышишь меня, полузверь? Разъединить тебя обратно на две части не получится, но раз уж ты еще жив там, внутри, оборотись к тому звериному, что есть в тебе и пойми…
— Что понять? — Огромные челюсти неуверенно двинулись. Йон сел. Опустился на землю кургузый зад. Щетинистый хвост мазнул по дорожной пыли. — Что зверь убивает все живое вокруг просто потому, что ему хочется?
— Ему ли хочется? — Будь физиономия Люмафоры не такой костяной, имей она кожу и губы, наверное, на них появилась бы насмешливая улыбка… — Когда зверь метался и мучился, что делал ты? Не твоя ли ярость преумножалась в нем? Не твой ли страх? Не твое ли отчаяние?
— Что ты хочешь сказать? — Лили подбежала к зверьку и присела рядом. — Ты ведь знаешь, как помочь Йону…
— Ему не нужно помогать. — Люмафорина тонкая лапка легла на колено Лили. — В этих телах правит лишь одна душа. И если твой друг-полукровка все еще здесь, значит, он правит телами, и человеческим, и звериным.
— А как же ярость? Это же…
— Твоя ярость. И зверь преумножил ее, преувеличил, как кривое зеркало. Все, что осталось от него — это желания, вспоминания и сны. Но ты выиграл.
Квадратики зубов насмешливо щелкнули. Ярко вспыхнув, Люмафора исчезла с легким хлопком, оставив в воздухе завиток черного дыма.
— Вот как… — Лили отступила поближе к Йону. Посмотрела на друга непонимающе. — Выходит… Ты… теперь навсегда такой?
— Выходит… — Звериный выдох разочарования был столь мощен, что полетели над дорогой маленькие смерчи — водоворотики пыли.
— Ну и ладно, — объявила Лили решительно. — Главное, что ты — это все еще ты. Пойдем на Пустошь. Тебе лучше спрятаться там пока.
— Пойдем.
Йон поднялся и пошагал за ней сквозь аромат донника, стоящего стеной вдоль дороги. Ему вспомнился праздник солнцестояния и венок лорда Майи. Летняя беззаботность, мед и теплая ночь…
Теперь все стало другим.
Но придется привыкнуть.
— А что ты сама собираешься дальше делать? — спросил он у Лили.
— Присматривать за деревней и за тобой. Копить силу. Потому что… — Она посмотрела на Йона строго. — В общем… Мне надо много тебе рассказать. Про все… Про то, как я отомстила убийцам Табиты… — Она скрипнула зубами от досады. — Ты понимаешь, я думала, что добралась до каждого из них, но казалось, что кроме разбойников в нападении был замешан кто-то из вельмож Тарха. Кто-то заплатил разбойникам за их черное дело. Все сложнее, чем я думала. Гораздо сложнее! Но я не сдамся. Я сейчас немного отдохну, подкоплю сил и знаний, и пойду… За ним.
Йон не знал, что сказать. Просто слова поддержки?
— Пусть у тебя все получится. — А потом странная мысль пришла в голову и озвучилась слишком быстро: — Ты не думала, что Табита могла выжить?
Он пожалел о сказанном, ведь такие слова могли дать беспочвенную надежду или, наоборот, больно ранить…
…но было поздно.
Сказанного не вернешь.
Лили вздрогнула. Остановилась. Скомкала в ладони кулон со звездой.
Произнесла едва слышно:
— Могла выжить… Знаешь, Йон, а ведь я о таком никогда прежде и не думала…
***
Где-то у границы Куттана и Райлы…
Телега скрипела, тряслась и раскачивалась из стороны в сторону, как лодка на волнах. Дорога крутилась по скалам, завивалась серпантином, сужалась до того, что крайние колеса почти повисали в воздухе. Лошадь жалась боком к отвесной скале. Хоть она и не первый раз тут ходила, привыкнуть к круговерти опасных круч было невозможно.
Возница, седой мужичок неопределенного возраста, мягко посвистывал и ослаблял повод, позволяя кобыле вытянуться удобно, держать равновесие и не нервничать лишний раз из-за скованности.
На одном из поворотов заднее колесо все же соскользнуло с края. Охнули пассажиры, прильнули к противоположному
