Саймон говорит - Саймон Грэй
- С ума сойти! – Петрович помолчал с минуту, переваривая информацию. - А кто решает, человек ты или мутант? И что потом с этим делать? Вот у наших соседей дочка родилась с глазами, как у кота. И в темноте видит. Она мутант?
- Давай по порядку. – Саймон на секунду задумался, вспоминая курс новейшей истории, и продолжил. – Лет сто назад, когда более-менее устаканились нынешние государства, собрались главы Новой Технократической Республики, Дальневосточной Теократии, Конгломерата Техцентров, Кланов Кибо и мэры некоторых наиболее крупных Вольных Городов и стали решать, как им всем сосуществовать. Решали кучу вопросов, в частности – кого кем считать. Выработали нормы, записали на бумажках и электронных носителях. Так что – да, по этим нормам дочка твоих соседей является мутантом. А для простых людей вроде нас с тобой все просто: если на тебя идет человек с искусственными руками и ногами – это киборг. Если хвостатый, лысый, с третьей рукой или второй головой – мутант. Если весь такой красивый, с точеными чертами лица и высокомерным взглядом – друид. Ну а если здоровенный говорящий кошак в одежде – кибо.
- Да я посмотрю, Сёма, ты вообще сама простота, – хмыкнул Петрович. – И что теперь, если ты мутант – то и человеческого обращения не заслуживаешь?
- А это уже каждый сам для себя решает. Вот, к примеру, в НТР на мутантов смотрят сквозь пальцы, но если хочешь детей – изволь пройти детальное медобследование и секвенирование генома. А там уже высокое начальство решать будет.
- Чего-чего генома?
- Секвенирование. То есть возьмут твои гены и изучат тщательно – насколько ты отличаешься от нормального человека и какова вероятность, что у твоих деток тоже будет третья рука.
- Жуть какая!
- Да нет, это не жуть – скорее предосторожность. Вот у друидов всё сложнее. К мутантам они относятся с жалостью и отвращением, а потому если ты захочешь стать гражданином Теократии, то сразу проходишь полное обследование. Далее или стерилизация, или коррекция генома ребенка, или добро пожаловать в лабораторию на сдачу биоматериалов, если вдруг твои мутации признаны полезными. К примеру – наличие псионических способностей. А еще есть Вольные Города – там вообще кто во что горазд. К примеру, Карлсбург. Там сидят человеки, считающие себя Третьим рейхом и активно проповедующие чистоту вида и расы. У них и обычные люди делятся на господ и унтерменьшей, а уж мутантов они либо убивают, либо делают рабами.
- Да ты шутишь?
- Нет, не шучу, к сожалению. А еще есть Белый Город, или Белград, если сокращенно. Там церковники обосновались, считают, что Апокалипсис уже наступил, грешники отправились в ад, святые - в рай, а на земле вроде как чистилище, где остались души тех, кто недостаточно грешен для ада и недостаточно свят для рая. Ну а мутации – это своеобразная метка Бога, насколько ты был грешен. То есть, чем ты страшней, тем больше у тебя грехов было в прошлой жизни, а потому нужно еще усерднее молиться и творить добро. И есть Рас-Вегас. Этим вообще все равно, кто ты: мут, железячник, кошак или пришелец с другой планеты. Главное, чтобы деньги были.
Пожилой охотник опять примолк на пару минут. Затем, замявшись, смущенно поинтересовался:
- Слушай. Я вот на тебя гляжу – ты, конечно, не красавец, и фигурой больше на медведя похож. Чего в тебе такого мутантского?
Саймон остановился, распахнул полы плаща, расстегнул разгрузку и задрал футболку до самой шеи. Петрович удивленно присвистнул, глядя, как в лучах вечернего солнца на груди у мута разными цветами заиграла крупная чешуя:
- Сёма, да ты рыба!
- Нет, Петрович, я не рыба. – Грэй заправил футболку и застегнул разгрузку. – Жабер у меня нет, плавников тоже. Только на некоторых местах вместо волос - чешуя.
- На некоторых? Что и на яйцах?
- Нет, яйца у меня обычные, волосатые. Показать?
- Не-не-не! Я на слово верю! – Петрович с улыбкой замахал руками, и, развернувшись, продолжил идти по следу.
Некоторое время они опять шли в тишине, размышляя каждый о своем. Саймон прикинул, что они протопали уже половину пути от деревни к лесу, когда старик опять заговорил:
- Головастый ты мужик, Сёма. Прям поумнее нашего Фёдорыча будешь. Так скажи мне, как так получилось, что еще недавно мы чуть не вымерли от Чумы, а не прошло и двух веков, как люди, вместо того, чтобы объединится и помогать друг другу, опять разбились на разные кучки и друг в друга оружием тыкают… Етить-колотить!
Последние слова относились явно не к судьбам мира, а потому мутант автоматически положил руку на бедро в поисках несуществующей кобуры и в два шага нагнал своего спутника. Однако прежде, чем мозг осознал, что всё оружие осталось в трактире, Саймон замер рядом с охотником и удивленно протянул:
- А-а-ахренеть!
На небольшом пятачке, взрытым в результате непродолжительной, но яростной схватки, лежал заяц. Точнее – его задняя половина. Передняя же часть тушки представляла собой голые кости, облепленные все той же слизью. Создавалось ощущение, что несчастное животное взяли за задние лапки и сунули в бочку с кислотой, держа там до тех пор, пока плоть полностью не раствориться. Грэй постоял немного, изучая трупик, а потом осторожно спросил:
- Петрович, это что за фигня?
- Заяц, – растерянно ответил старый охотник.
- Сам вижу, что не курица. Кто его так уделал?
- Да откуда ж я знаю, Сёма! У нас в округе отродясь таких тварей не водилось!
Саймон присел на корточки, и, достав нож из поясных ножен, потыкал лезвием в черепушку. Посмотрел, как тянутся сопли, прилипшие к стали. Порылся у себя в памяти.
- Ну, это явно не сколопендра. Она бы сожрала зайца полностью, да и наследила бы изрядно, даже если бы был детеныш. Плевун утащил бы тушку в нору. Ганты отнесли бы добычу королеве. А больше ничего похожего в голову не лезет…
- Сёма! Ты сейчас что за страховидл назвал?
Поднявшись, Грэй рассеяно уставился в сторону леса и лекторским тоном произнес:
- Сколопендра – это сороконожка-переросток длиной от 5 до 8 метров. Имеет свойство плеваться кислотой в добычу, стараясь попасть в голову. Плевун – огромный полевой
