Босиком по волнам - Софья Валерьевна Ролдугина
— Может, и к лучшему, — заметил Корво философски, подвинув к себе тарелку с уже остывшим рагу. — Ваши сады, пожалуй, опаснее будут, чем открытый океан, особенно для Айно с его талантами… Так, Прохиндей, что стоишь, как столб? Садись. И ешь — готов спорить, что у тебя с утра ни крошки во рту не было, — и он похлопал ладонью по лавке рядом с собой.
Маки-Велли, явно не рассчитывавший на такое приглашение, опустился на сиденье с таким потерянным видом, что сердце от жалости дрогнуло бы даже у каменной статуи. Дрогнуло оно и у Теи: она выбрала на столе более-менее чистую тарелку, нагрузила её рагу, фруктами и сухарями — и сунула под нос гостю.
Ложку ему дать, впрочем, так и не догадалась.
— Значит, Сады исключаем, — подытожил Корво, незаметно исправляя оплошность Теи и подсовывая бывшему ученику не использованные ещё приборы. — А что с недрами острова? Мог Айно туда спуститься и заблудиться там?
Старуха Урда-Тапу в наряде из тонко выделанной кожи, изобильно украшенном чёрным металлом, с сомнением качнула головой:
— Нет, вниз пройти ему не под силу. Пожалуй, одна смышлёная девчонка из молоденьких сумела бы это сделать… Где она, кстати? Не видать, а ведь только что была тут… Словом, она б справилась — недаром я её себе в ученицы приглядела. А обычный паренёк может разве что в средних галереях попетлять, а я сегодня остров поспрошала уже — он говорит, никто вглубь не опускался. Зато пожаловался, что кто-то у него вот на этом самом этаже замок раскрутил.
— Разберёмся, — задумчиво пообещал Корво. — Десять переписанных списков — и любой прохиндей встанет на путь исправления… э-э, может, кроме одного, — покосился он на Маки-Велли. — Значит, под водой Айно нет, в недрах острова — тоже, да и в Сады Безумия он не забредал. Хорошо. Расстановка фигур понятна. Осталось решить, что делать.
— Как что? Экий вопрос глупый — идти да выручать мальчонку надо, — хмыкнули у него над головой. — Привет, уважаемые. Вы, никак, молодеете и молодеете?
— И тебе привет, Костомару, — живо откликнулась Тея.
И — зажала себе рот руками, виновато хлопая глазами.
— Не бери в голову — мой дар и так уже усиливать некуда, — махнул тот рукой и тоже плюхнулся на лавку, изрядно потеснив Маки-Велли. — Давеча налетел на нож… кхм-кхм, то есть повздорил с Ноттой и по небрежности сам себя же и зарезал, — поправился он, с опаской косясь через плечо. — Так сегодня уже и следа нет от той раны. А насчёт парнишки… Если нынче вечером, аккурат после ужина выдвинемся, то к утру, глядишь, и найдём его. И не таких беглецов, бывало, возвращали.
— Тихо, — шикнул на него Корво, оглядываясь. Ему почудилось, что соседняя ниша, не такая глубокая, как эта, излучает какое-то подозрительное внимание. Собственный дар подсказывал, что поблизости есть другие носители особых талантов, но без серьёзного усилия определить направление не получалось — столовая ведь была буквально переполнена людьми, из которых каждый второй не стеснялся использовать необычайные способности даже за ужином. — Хочешь, чтоб среди молодняка слухи пошли, что, мол, ребёнок пропал?
— А они уже ходят, — тоскливо откликнулся Маки-Велли, без особого желания ковыряясь ложкой рагу. Сладкие фрукты по бокам он уже выбрал и съел, впрочем. — Мелкие только об этом и говорят…
— Бойся, когда заговорят старшие, — посоветовал Корво. — Вспомни, каким ты сам лет в пятнадцать был. Вспомнил? То-то же. Что же насчёт предложения Косты… Уважаемые, как насчёт того, чтоб в мой кабинет перебраться? Там без лишних ушей и поговорим.
— И то дело, — согласилась Урда-Тапу, поднимаясь. — Во-первых, у тебя там завсегда угощение припрятано — не чета тому, что в столовой дают. Во-вторых, есть у меня мысль, как быстро отыскать пропажу в океане, но она и впрямь не для детских ушей.
— Непристойно? — оживилась Тея, вспомнив, видимо, последний прочитанный в библиотеке свиток.
Все взгляды устремились к Корво; он же в первый раз пожалел о том, что до сих пор не оставил работу в библиотеке.
— Опасно, — усмехнулась Урда-Тапу. — Остров-то наш совсем не таков, каким себе его детишки представляют… Оно и к лучшему. Ну-ка, пойдёмте.
Собрались они быстро; Маки-Велли всё-таки прихватил с собой тарелку с рагу — видно, у него голодание из-за тревоги сменилось тревожным жором. Корво же, уходя, на всякий случай погрозил подозрительной нише пальцем и со значением произнёс:
— Только попробуйте что-нибудь учудить!
Наставнический опыт подсказывал, что эта угроза почти никогда не работает, однако уйти просто так и вовсе значило потерять лицо.
«А ведь день так хорошо начинался», — промелькнула тоскливая мысль.
Думать же о том, что день пока вообще-то и не закончился, было страшновато.
* * *
…Обернись Корво на выходе из обеденного зала, он бы, возможно, утешился мыслью, что его слово без внимания не осталось: в густой тени задрожало крайне пристыженное марево, из которого доносились вздохи, пыхтение, короткие перебранки, мелькнул сначала чей-то смуглый локоть, потом рыжая макушка — и наконец сквозняк от захлопнувшейся за Корво дверью словно сдёрнул невидимую занавесь, явив миру укрытое.
«Укрытое» яростно пыталось распутать шесть ног и шесть рук, одновременно с этим передвигаясь вдоль стеночки аккурат по направлению к той самой двери.
Помимо рук и ног в таком примечательном и даже несколько избыточном количестве у «укрытого» оказалось и три головы. Одна, стриженная весьма коротко, тем не менее отчётливо отливала в рыжину, другая, весьма схожая с ней, была скорее каштановой, третья — чрезвычайно лохматой и соломенно-жёлтой, того цвета и фактуры, что забреди в обеденный зал синие козы, точно бы поспешили опробовать её на вкус, проигнорировав остальные блюда.
— Нино, ты мне ногу отдавил! — возмутилась где-то на середине пути рыжая голова. — Ты как вообще не чувствуешь-то?
— А я думал, это выступ какой… — отозвалась каштановая.
— Да тише вы, у меня опять полог распался! — яростно зашипела на них соломенная.
— Мы заметили! — хором зашипели на неё две других.
Наконец, раз десять помянув Номоса и различные части его божественного тела, три головы, шесть рук и шесть ног
