Коммандер - Виктор Коллингвуд
На этот раз надо развести огонь. К счастью, трут огнива не отсырел.
Сухарей у меня оставалось мало. Мяса не было вовсе. Похоже, я ужинаю тут в последний раз.
Сколько раз я уже задумывался о том, что необходимо оставлять на маршруте провиант, и, возвращаясь, подбирать его. Но нет, каждый раз одно и то же — думаешь, что обернешься быстро, а выходит наоборот.
Потом я два бесконечно долгих дня пробирался по лесу к лагерю, выискивая зарубки на стволах дубов и вязов. Я всегда стараюсь выходить из Гиблого места тем же путем, как и входил в него, ведь так намного проще найти потом лагерь. Конечно, иногда тянет спрямить дорогу, но с этим искушением надо бороться — заблудишься, и кранты. От голода было крайне тоскливо, чувствовалась слабость до шума в ушах. Кхорнов доспех, Нургл его дери, казался уже неподъемным. Неужели придется бросить такую вещь?
Лишь на третий день я вышел на ту поляну, где олень героически сражался с тисом. Бедолага был здесь, и, как ни странно, еще живой. Он лежал, судорожно дергая копытами, в закатившихся безумных глазах его стоял дикий ужас. Его еще мягкие, покрытые замшей рога были ободраны и кровоточили.
Я подошел ближе. Склонился над дрожащим рогачом, положив руку на холку. Достал нож.
— Прости. Надо было сделать это раньше — произнес я, с содроганием перерезая ему горло.
Густая темная кровь толчками потекла на землю, растекаясь по прошлогодней листве. Глаза оленя, карие, с темными овальными зрачками, вскоре стали мутными и безразличными.
До того, как появиться здесь, мне не приходилось никого убивать. Не могу привыкнуть к этому чувству — когда лишаешь жизни, тебя будто током бьет через клинок. Пока мне приходилось резать только животных, но, чувствую, это до времени. Однажды дойдет и до людей, и то, неизвестно еще — кто кого…
— А теперь, дружок, услуга за услугу — давай, делись своими запасами!
Я вскрыл брюшину, стараясь не пропороть рубец, чтобы зловонное содержимое оленьего желудка не запачкало другие внутренности — отмыть их будет нечем. Вырезал печень, не сразу найдя ее среди другой требухи, и, торопливо собрав сухие ветки, раздул пламя костра. Долго пытался оттереть с пальцев кровь и желчь, но преуспел лишь частично. Никогда еще жесткая, несоленая, странно пахнущая оленина не казалась мне такой вкусной…
Теперь можно было не торопиться. Вдоволь отдохнув, остатки пути я проделал гораздо бодрее.
К лагерю я вышел примерно в полдень восьмого дня. Перекинув свой груз через кучу булыжников, когда-то бывшую стенкой, сначала почувствовал запах дыма, а затем увидел огонек небольшого походного костра.
Наконец-то.
Глава 4
— Кхорн возьми, Энно! Мы уже думали уходить! Где ты шлялся?
От огня поднялась высокая фигура рыцаря. Сидевший рядом Стусс картинно взмахнул руками, благодаря Свет Неизбывный, что наконец-то их ожидание закончилось; и только Даррем дисциплинированно продолжил вращать вертел.
— Спешил, как мог. В этот раз все оказалось непросто, коммандер.
— Да уж. Дольше вы ходили только в Нульнском лесу!
— Наверное. Только там было полно вполне съедобных орехов, и рыба в Рейке размером с руку. А здесь пришлось затянуть пояс!
— Вы нашли Тереллину эту штуку?
Я присел на свой куль с доспехом, вытянул ноги к пламени костра.
— Нет. Не удалось. Похоже, кто-то утащил ее ранее.
— Не удалось? А принесли вы что?
— Это трофей.
Я показал ему добытые латы. Эйхе впечатлился.
— Отличная вещь для риттера! И очень редкая! Не припомню, чтобы видел такое, а я много чего повидал.…Только вам, Энно, они ни к чему.
— Отчего же?
— Видите, пластины нахлестывают друг друга снизу вверх. Так делают, когда хотят защитить всадника от ударов снизу. Ты же не умеешь сражаться на коне!
— Надеюсь научиться у тебя, Рэйвен.
Рыцарь скептически посмотрел на меня.
— Ты толковый парень, Энно, но — вряд ли. Видите ли, этому обучают с детства. Меня посадили в седло в четыре года, и тогда же надели доспех, который до меня носили три моих старших брата. И они учили меня всему, что сами они узнали от нашего батюшки. А в шесть я рубил деревянным мечом дворовых динстманнов, которых выстраивали в ряд, как вражеское войско!
— Оу. И много зарубил?
— Ну, старику Вильгельмину, помнится, я здорово пробил голову. Пришлось им на время тренировки одевать хуки, а то мы бы остались без сервов. Ну, а потом мне слепили глиняного болвана, и несколько соломенных чучел. Братья таскали их по полю на шестах, а я гонялся за ними на пони и рубил так, что сечка летела. И так — каждый день, кроме праздников, на протяжении пяти лет. Нет, Энно, драться верхом ты не сможешь уже никогда!
— Ну, может быть, его можно продать…
— Само собой, если только его не признают собственностью Церкви.
— Нет. Он не из храма. Это снято с трупа грабителя.
Я рассказал, что увидел в Гиблых землях. Меня слушали с жадным интересом, задавая множество вопросов. Всем всегда интересно, что же происходит в запретных для людей местах.
— Грабители могил перебили друг друга? Туда и дорога! Но как они туда попали? — удивился рыцарь.
— Право, для меня это загадка.
— Может, неслись на лошадях вскачь, чтобы обернутся побыстрее? — предположил Стусс.
— Валлет, вы же слышали, там надо идти через болото. Какие лошади? Какой галоп?
— Может, они зашли с другой стороны?
— Может. Но тогда они шли из земель орков, да еще и намного дальше, чем прошел наш юнгер. Конечно, это возможно, но выглядит форменным безумием!
— Вот где угодий вдоволь — оживленно толковал о своем Даррем. — И луга, и лес, и дичь, и пахота! И все пропадает зря! Иметь бы там фригольд побольше, — вот было бы славно! Никаких других богатств не надо.
— Да уж. Сильно подозреваю, что мой лен остался именно там. А может, даже аллод! — иронично откликнулся Эйхе.
Но я уже имел кое-какие представления о здешних
