Князь/Грязь - Грильяж
Дед вышел из дома и отправился в сторону деревни, откуда приходила кормилица.
Кстати, последнее время она редко появлялась. Козлиное молоко начинает надоедать. Скорее бы уже перейти на нормальную пищу.
Эй, куда?
— Ау, уа? — выдал мой язык.
— Аирчик, мне тоже это не нравится, но такова воля Петра Петровича, — проворчал уже не такой уж толстый мальчик по имени Алёшенька, и мы двинулись.
Нужная нам территория оказалась за полосой деревьев направо, если выйти из дома на крыльцо. И она была огромной.
Тут были видны высохшие колосья, несколько участков бурелома из фруктовых деревьев, на которых виднелись небольшие мумии-отморозки плодов.
— Лопату забыл! Сейчас вернусь, — заявил мальчик и пропал.
— Карр! — прозвучало спустя пять секунд, и на ручку коляски, к которой приделали мою люльку, приземлился крупный ворон.
— Ба-бу! — на всякий случай попытался я сказать «кыш».
— Ка-ар, — как-то разочарованно и тихо произнёсла птица.
Создавалось впечатление, что она что-то высматривала. Очень плавно она осмотрелась по сторонам.
А вороны себя так вообще ведут?
Стоило мне об этом подумать, как птица покрылась светом и исчезла.
А в следующее мгновение появился мальчик с лопатой.
И ведь рассказать никому ничего не выйдет. А местный алфавит мне вообще не знаком, вроде бы.
Вот же.
Птица точно была странной.
Но меня успокаивало, что дед упоминал среди своих стихий «призыв». Это должно быть была его птичка!
Глава 3
— Нена, ух! — опустил лопату вниз Обломов Младший. — Вижу! Фух, — перевернул землю и поднял инструмент.
Не могу сказать, что это зрелище мне нравилось. Однако Обломов пыхтел, ворчал, но успешно выполнял задание уже седьмой день.
Отчего-то я подозревал, что «восемь соток», как сказал дед, на самом деле всё же были ближе к восьмидесяти. У Петра Петровича проблемы с математикой? Уверен, что нет.
Однако участок точно был метров сто в длину и чуть меньше в ширину.
Или мне так казалось из-за моих габаритов и того, что я мерил это по времени, сколько я ехал вдоль этого поля?
Пожалуй, не важно. Забавно другое, что каждый раз Алёшенька ставил коляску так, чтобы я мог за ним следить.
Он весьма ворчлив, но деда слушается.
Я же использовал его как артефакт для медитации. Хотя это было больше тренировкой и попыткой запомнить последовательность, которую вечерами повторяли учитель и его ученик, вымотанный физическим трудом.
Я считал до пятисот, а затем зажмуривался.
20-12 трижды, 15-6 трижды… и я сплю.
В теле временами появлялась какая-то загадочная лёгкость. А временами мне начинали чудиться непонятные силуэты из дымки.
И ровно после этого накатывал сон.
После перекапывания Обломов последовательно получил ещё несколько заданий. Сначала он вырыл углубления, а затем засеял их.
А потом дед, как последний гад, позвал нас к бескрайнему полю и сказал:
— А теперь повторимся. Всё, пожалуй, кроме посадки семян, можно было сделать одним движением. Сдвиг пласта! — как оказалось, то в прошлый раз Пётр Петрович не вложился в заклинание или быстро его прервал. Сейчас мир буквально оказался перевёрнут за считанные мгновения.
— Вы это уже показывали! — заявил Обломов младший, и я был с ним полностью согласен, пока пыль, что подняла магия, не улеглась. — А? Не просто разрыхление? А как так?
— Одно и то же заклинание можно немного корректировать в рамках допустимого диапазона. Запомни. Образы, что в твоей голове, — сказал дед и похлопал ребёнка по голове, — влияют на форму заклинания. Но только в рамках определённых возможностей. Да и энергии, фух, пришлось вложить изрядно, — пробормотал весь взмокший старик. — Миллионы лун на какую-то магию этапа Планеты.
— Учитель, я бы понял и словами, — заявил Алёшенька.
— И что? Мне теперь картошку не сажать? — усмехнулся дед. — С полем ты закончил, возвращайся к чтению книг. И найди уже учебник по истории государства!
Постепенно жизнь пришла в своё русло. Я привык видеть, как дед показывает основы магии ученику, а тот бубнит, но старается выполнить задание, что получает.
Шло время.
Моя кормилица несколько раз нас посещала, однако лишь для уборки и передачи бутылочки с молоком.
В основном возня со мной перешла к Алёшеньке.
Кроме того временами приезжали гости. Раз пять отец ученика был проездом, но весь заплаканный быстро уезжал. Якобы, чтобы не рвать сердце, расставаясь.
А вот в августе Алёшенька получил задание, что счёл невыполнимым:
— Теперь ты готов, юный Обломов. Медитация и даже дыхание тобой освоены. По ночам ты чётко излучаешь энергию спутника, а так же, я видел, что трижды ты его пробудил бодрствуя, пусть и не сформировал магию, но земля приходила в движение поблизости от тебя. Так что всё, как бы ты не хотел провала, ты готов. Но, если справишься до конца недели, то обещаю, что напишу рекомендательное письмо, и ты попадёшь в класс с самой доброй учительницей, — заявил дед.
Последнее явно заинтересовало будущего ученика академии, так что он просто кивнул.
Следующие три недели каждый день мальчик брал меня с собой к луковым посадкам (а именно их он посеял на своём участке весной).
— Да, блин, волна земли! — ругаясь, крича, молясь и рыдая, повторял ежедневно малец. Вот оно, горе луковое.
Однако решающим стал день, когда он уже извазюкался в грязи, устал и просто сел.
— Надоело. Может, нужно сначала медитировать? — задался он вопросом, который возник у меня ещё до его первой попытки.
К моему удивлению, я заметил около него переливающуюся из чёрного в песчаный искорку или даже звёздочку.
Такого я раньше не замечал.
— Волна земли! — крикнул Алёшенька, кусок полянки под ним резко рванул вперёд, а сам мальчик, что не сумел ничем ухватиться за траву, сделал кувырок назад.
Фух, я за него испугался, как бы он себе там шею не свернул, но вроде жив.
— Получилось! — радостно прыгал он. А потом до него кое-что дошло. — А как это повторить-то? Волна земли! Волна земли!!! — панически продолжил он. Но ничего не получалось.
Вечером Пётр Петрович сказал.
— Ты молодец, сумел создать волну. Как я обещал, рекомендательное письмо написано.
— Ура! Я могу его получить? — спросил Обломов младший.
— Я обещал написать, я написал. Но я заметил, что ты применил заклинание за день один раз, а энергии у тебя хватало утром примерно на три без учёта восполнения, а после медитации так вообще сумел бы тут всё демонстративно исколесить. Повтори, — медленно проговорил дед, с ухмылкой наблюдая за тем, как радость улетучивается с лица его ученика.
— Ну… ладно, пойдёмте, — неуверенно пробормотал Алёшенька и двинулся во двор.
— Уже иду. Даже Аирчика в свидетели возьму.
