Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год
Было около одиннадцати часов. Бандиты сидели у выхода на площадку и обедали. Настроение у них было явно приподнятое. И четверо засевших в канаве были, очевидно, главным предметом их шуток, потому что всякий раз, когда кому-то удавалось выкинуть коленце, в их понимании особо удачное, все поглядывали в сторону канавы.
После обеда бандиты почему-то не возобновили свою работу.
— Это — хитрость,— сказал Доббс.— Делают вид, будто смотались, чтобы мы вышли на дорогу проверить. А сами они лежат там в засаде и поджидают нас.
— Невероятно... Нет, невероятно...— пробормотал Говард.— Ты видел, как прибежал один из часовых, чем-то взволнованный?..
— Так задумано — чтобы мы поверили, будто они спешно ушли куда-то.
Говард покачал головой:
— С того момента, как они вспомнили о трюке индейцев, им другие хитрости ни к чему.
Но Доббс продолжал стоять на своем:
— Трюк индейцев сам по себе хорош. Но он может стоить жизни нескольким из них, не говоря уже о ранах. А может, у них просто патроны на исходе. Вот если бы бандитам удалось взять нас без перестрелки, тогда и их и наши патроны остались бы в сохранности, дураки были бы они, что не попытались нас перехитрить. А хитрость не удастся — катящиеся фашины всегда можно использовать.
— Может, ты прав,— согласился теперь и Говард.— Да, бандиты не прочь сберечь наши патроны; ведь если они полезут, мы, конечно, расстреляем все, что у нас есть.
Тем временем Куртин осторожно прополз вверх по канаве и взобрался на нижний выступ скалы. Раз бандитов поблизости не видно, а голоса их звучат откуда-то издалека, можно рискнуть и осмотреться.
Сидя на краю выступа, он оглядывал долину. И вдруг закричал:
— Эй вы, вылезайте! Там, внизу, эскадрон кавалерии. Наверняка заявился по души наших приятелей.
Трое остальных выбрались из канавы и поднялись к Куртину на наблюдательный пункт. Отсюда была хорошо видна пестрая подвижная картинка. Эскадрон разделился на шесть групп, долина просто кишела кавалеристами. Несомненно, до них дошел слух, что бандиты где-то здесь. Пока что об этих диких скалистых местах они не думали — наверное, не допускали и мысли, что на лошадях бандиты заберутся так далеко в горы.
Лакод придерживался другого мнения. Он сказал:
— А по-моему, им уже известно, где скрываются грабители. Но не такие они простаки, чтобы нарываться на засаду. На крутой дороге, ограниченной густым кустарником и скальными стенами, им негде развернуться, и большие потери неминуемы. Либо они гору окружают, либо у них есть другой план.
Солдаты удалялись в долину. До сих пор бандиты полагали, очевидно, что их убежище известно солдатам, зато теперь, увидев, как солдаты поскакали прочь от скалы, почувствовали себя здесь в безопасности. С выступа была видна часть дороги, и Куртин заметил, что бандиты возвращаются — видимо, решили не покидать свой лагерь.
Но что до хитрости, офицеры федеральных войск превосходили бандитов на голову.
Когда группы всадников отъехали на порядочное расстояние, солдаты вдруг начали вглядываться в какие-то следы и по их жестам можно было догадаться, что они наконец-то поняли, где скрываются бандиты — наверху, среди диких скал. Затем без видимой спешки они соединились и направились к скалам якобы для того, чтобы обнаружить ведущую в горы дорогу. В этом и заключалась их хитрость. Они знали, что бандиты любой ценой постараются вырваться из западни — лишь бы обнаружилась возможность спастись бегством по равнине.
Бандиты внимательно наблюдали за перемещениями солдат. Когда они сообразили, что их убежище все же раскрыто, приняли решение воспользоваться некоторым преимуществом своей позиции и под прикрытием лесного массива пробиться на другую сторону долины. Там можно уйти, если их не заметят или заметят слишком поздно,— на своих отдохнувших лошадях они легко увеличат просвет между собой и преследователями.
Но небольшая группа солдат притаилась в лесу как раз на той стороне долины, куда задумали улизнуть бандиты. Группа заняла эту позицию прошлой ночью, когда бандиты, увлеченные ночной атакой, и в мыслях не допускали, что здесь могут появиться солдаты. Солдаты отлично слышали ночную перестрелку — эхо ее разлеталось от скал далеко по долине — и это убедило их в том, что они на верном пути. Кто и почему стреляет, они не знали, но предположили, что бандиты либо перепились и палят в воздух, либо перессорились и стреляют по своим.
Четверка сидела на выступе скалы в ожидании сражения: кончится оно, и можно спокойно наконец продолжить прерванную работу.
Затрещали первые выстрелы, и солдаты, свернувшие далеко в сторону, чтобы выманить бандитов, на полном галопе понеслись к месту перестрелки. Обратный путь к скале был отрезан для бандитов, и они, издавая дикие крики, размахивая руками и зверски пришпоривая своих лошадей шпорами длиной в палец, выжимали из них все: лошади неслись к долине со скоростью неописуемой.
— Хорошо бы они ушли от солдат подальше,— сказал Говард.
— Почему? — удивился Доббс.
— Тогда солдаты исчезнут из здешних мест. А вдруг они еще подумают, будто кое-кто из бандитов застрял здесь, и нанесут визит! А видеться нам совершенно ни к чему, пусть они и выручили нас из дьявольски сложного положения. Я все же предпочитаю принести им благодарность на обратном пути.
Группы всадников удалялись все дальше и дальше, звуки выстрелов ослабевали, и вскоре наблюдатели с выступа на скале совершенно потеряли их из виду.
Они восстановили свой лагерь, приготовили еду и разлеглись вокруг костра. До захода солнца было еще далеко, но никто не сделал предложения поработать сегодня.
Когда уже стемнело и они, отхлебывая кофе и покуривая трубки, сидели у огня, Куртин сказал:
— А я все-таки считаю, что Говард был прав и лучше всего махнуть на все рукой и засыпать шахту. Мы, конечно, можем сделать еще по тысяче, но умнее остановиться на том, что у нас есть. Непрошеные гости того и гляди могут снова появиться здесь, и еще вопрос, вывернемся ли мы опять так удачно.
Некоторое время его слова оставались без ответа. По долгому раздумью Доббс сказал:
— Что же, я согласен. Завтра закроем шахту, послезавтра с утра приведем в порядок и уложим вещи, потом навьючим животных и уйдем отсюда. Мне тоже все это надоело.
Лакод слушал не вмешиваясь. Он просто курил и с деланным равнодушием глядел на костер. Время от времени вставал, ломал о колено ветки, а если они не ломались, то подбрасывал в костер целиком.
— А известна ли вам история о шахте «Сиенета»? — спросил он ни с того ни с сего.
— Нам знакомы разные истории о шахтах,— устало проговорил Говард.
Он было погрузился в свои мечты: как бы вложить заработанные деньги с наибольшей выгодой — чтобы и жить со всеми удобствами, и чтобы деньги, без особых с его стороны усилий, удваивались, учетверялись, и чтобы, в конце концов, капитал его вырос в сто раз. Вопрос Лакода разрушил его мечтания.
— Да, верно, о тебе-то мы совсем забыли,— сказал он. Тут Доббс и Куртин тоже подняли головы. Куртин рассмеялся:
— Видишь, как мало ты для нас значишь. Мы даже не вспомнили о тебе, хотя сражались вместе, а сейчас ты преспокойно сидишь с нами, ешь и пьешь. Мы, понимаешь ли, толкуем о своем, и ты тут ни при чем.
— Ты вроде бы разработал какой-то план? — спросил Доббс.— Вот и осуществляй его сам. Даже если он пахнет десятью тысячами. Мне они ни к чему. Я хочу в город, хочу видеть девушек, хочу сидеть за столом, чтобы официант подавал тарелки на белую скатерть, хочу наблюдать, как люди готовят пищу для других и унижаются за гроши.
— Но тут пахнет не десятью тысячами,— сказал Лакод.
— Где это? — спросил Куртин.
— Ну, мой план...
— А-а, вот оно что,— Куртин зевнул.
— И валяется все это у нас под ногами!
Лакод старался заинтересовать троицу, но Доббс сказал:
— Валяется, так подними, зачем добру пропадать. А то вовек себе не простишь. Ты, по-моему, из тех людей, которые всегда о чем-то сожалеют и имеют на то причины. Привет, я пошел спать.
Говард с Куртином тоже неуклюже поднялись, потянулись, зевнули и направились к палатке.
— Просто ума не приложу, что об этом парне и думать,— сказал Говард.— Иногда мне кажется, будто у него не все дома. Если бы знать, чем он занимался последние полгода и где был, я бы вам точно ответил — то ли он из вечных золотоискателей, то ли спятил в здешних лесах. А может, и то и другое.
— Вечный золотоискатель? — с любопытством переспросил Куртин.
— Да, один из тех, кто вечно ищет и ищет, знает с десяток мифических историй о засыпанных и забытых шахтах, носится с десятком планов или чертежей — не в голове, так в кармане,— которые должны указать ему путь к заброшенной шахте. Вот он и ищет. В самой дикой гористой местности, где его повсюду подстерегает опасность, он преисполняется особой уверенности, что вот-вот выйдет на жилу толщиной в руку. Но никогда и крошки золотой не отыщет, хотя убежден, что стоит на золоте и завтра найдет эту жилу. Это род безумия, такой же опасный для остальных людей, как и любое другое сумасшествие.
