Любимые по контракту - Эльвира Осетина
Последнюю фразу он произнес таким тяжелым тоном голоса, что мне, если честно захотелось сразу же от всего откреститься.
— Этот брак он… вышел спонтанно, и скорее всего ненадолго, — пролепетала я, опустив глаза на собственные руки.
Валерий Николевич тихо рассмеялся.
— Плохо же ты моего сына знаешь, — покачал он головой. — Если Артем выбрал тебя в жены, значит это навсегда. Пока смерть не разлучит вас.
Я автоматически посмотрела мужчине в глаза, он же мне подмигнул, от чего у меня на спине выступил холодный пот. Последняя его фраза про смерть, мне совершенно не понравилась.
В этот момент в кабинку постучались, и услышав разрешение хозяина, вместе с охранником и под его чуткой слежкой, вошел официант и начал выставлять на стол еду. А я, между прочим, вообще ничего не заказывала.
Мне досталась креманка с мороженным из разноцветных шариков, посыпанная шоколадной крошкой и молочный коктейль.
— Спасибо, — ответила я.
Мороженное я, так и быть поем. Хотя не особо-то его люблю.
Валерию Николаевичу принесли кофе и несколько мини-бутербродов на блюде.
— Угощайся, если хочешь, — сказал он, пододвигая довольно объемную тарелку на середину стола.
— Спасибо, — опять скромно кивнула я, и сразу же съела один из маленьких бутербродов с ветчиной и огурцом.
— Я смотрю мороженное тебе не нравится? Давай я его съем, — хмыкнул мужчина и протянул руку вперед.
Я с радостью отдала ему мороженное, а сама съела еще один бутербродик.
— Впервые вижу девушку, которая сладкому предпочитает более серьезную еду, — пробормотал мужчина пристально за мной наблюдая.
Я в ответ лишь пожала плечами. Ну да, сладкое я не люблю. Есть у меня такое. Видимо организму не требуется.
— Раз ты стала членом моей семьи, то я хотел бы, чтобы ты кое-что передала моему сыну.
Мои брови поползли вверх.
— А сами вы почему не передадите? — вырвалось у меня.
— Он не хочет со мной общаться, — ответил мужчина. — У моего сына характер прямо как у меня, — эти слова он произнес с гордостью, — если он что-то втемяшил себе в голову, то обязательно этого добьётся. Чего бы ему не стоило. Сейчас, я вижу, как он совершает одну ошибку за другой, а говорить со мной не желает.
— Вы думаете, что я могу изменить его мнение? — со скептицизмом в голосе спросила я.
— Не уверен, — хмыкнул свёкр. — Но от тебя, он хотя бы может это взять.
— Я не буду брать у вас то, что может причинить Артему хоть какой-то вред, — сразу же решила я расставить все точки над ё.
Взгляд мужчины похолодел на несколько градусов. Я опустила глаза вниз, не желая вступать с ним в прямую конфронтацию, но для себя решила, что передавать в любом случае ничего не собираюсь.
— Это похвально, — медленно ответил мужчина. — Но я не собираюсь делать что-то плохое своему сыну. Я просто хочу, чтобы он прочитал вот это.
Он вытащил из своего внутреннего кармана потрепанную небольшую книгу с ярко-розовой обложкой и белыми сердечками.
Я с удивлением приподняла брови. На книге было написано: «Алиса в стране чудес — дневник».
— Это что такое?
— Это Настин дневник — матери Артема, — сразу же пояснил он, увидев мой нахмуренный взгляд.
— О, — выдохнула я. — Его я должна передать?
— Да, — кивнул свекр. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Можешь и сама почитать, я не против, и заодно задать свои вопросы.
Книга была небольшой, и я решила взять её и просто взглянуть.
Открыла первую страницу и увидела надпись детским неровным подчерком, от которой у меня волосы встали на загривке.
«Сегодня он опять приходил ко мне ночью. Я его ненавижу. Он сказал, что убьет маму, если я ей что-нибудь расскажу…».
И дата… это же больше тридцати лет уже прошло…
Я растерянно перевела взгляд на отца Артема.
— Можешь читать, — обронил он, — я не тороплю, — и занялся мороженным.
Я открыла следующую страницу, и поняла, что меня скоро стошнит, от того, что происходило с маленькой девочкой больше тридцати лет назад. С матерью Артема.
Записи были короткие и не частые. Девочка писала, потому что не в силах была держать в себе то, что происходило в её жизни. Её насиловал собственный отчим на протяжении нескольких лет. До её совершеннолетия.
Последняя запись датировалась её днем рождения. Когда ей исполнилось восемнадцать лет. В тот день она собралась умереть.
Я закрыла дневник дрожащими пальцами и внимательно посмотрела на свекра.
— Она пыталась покончить жизнь самоубийством, когда ей было восемнадцать? — спросила я.
— Нет, — медленно разлепил он губы, пристально рассматривая дневник. — В тот день мы познакомились. Я пришел на праздник. Меня пригласил её отец. За месяц до этого мы начали с ним работать вплотную. Он же мне всячески рекламировал свою дочь. Я сразу понял, что он хочет её под меня подложить. Для меня это не было сюрпризом, в те времена я был на коне, и многие мечтали со мной породниться. Она мне сразу понравилась, тем, что не лезла в трусы, и взгляд у неё был не пустой дурочки, и не шлюхи… В общем, я пригласил её прогуляться. Мы разговаривали на разные темы. Настя оказалась очень начитанной и умной девушкой. Я подумал тогда, что было бы неплохо провести с ней время до отсидки. Через месяц я должен был сесть на пару лет. Так надо было, — добавил он, увидев мой удивленный взгляд. — Так сказать, продвижение по карьерной лестнице в моей профессии, — он невесело усмехнулся. — Мы с ней неплохо проводили время. Я даже немного влюбился, но голову не терял. Все же моя карьера для меня была важнее, какой-то девчонки. — В этот момент он прервался, и я заметила, как в его глазах мелькнула грусть. — За день до того, как меня повязали, она пришла ко мне и сказала, что беременна. Я дал ей денег на аборт и отправил на три советских. Мне тогда семья была совершенно не нужна, такие люди, как я, детей и жен не заводят. Еще и пригрозил, что, если узнаю, что она аборт не сделала сам абортирую. Она ушла. На следующий день меня
