Не твоя семья - Оливия Лейк

я сам. Любимая женщина, которая не хотела со мной больше общего: у нас есть сын, но никаких еще детей. Со мной? Или вообще? Как бы ни было, а по-любому вина только моя. Я взрастил в ней страхи и убил веру в мужское плечо. Смогу ли убедить, что надежен? Не знаю, но буду пытаться. Хочу ли я сам еще детей? На эмоциях — это одно, а если по-честному? Те же страхи, что у Гели: в себе. Мне все это нелегко далось. Сейчас готов рубашку на груди рвать, что я надежен как скала, а если снова плохие анализы, результаты, диагнозы? Сейчас уверен, что все смогу, а так… Только демагогия. Нужно делом доказывать. А как жене мне верить, расслабиться и пройти путь длиною в девять месяцев? Нужно доверие, а его у нее нет. Надеюсь, моя любовь к ней и сыну покажет, что я достоин быть рядом с ними. И сам себе докажу это.

Ангелина смотрела на меня, пыталась выглядеть игриво равнодушной, но я чувствовал терзавшие ее хрупкую душу сомнения. Она сдавалась на их милость. Уходила. Доверяла им, не давала шанса мне.

Я вздохнул и, положив вторую подушку под голову, уставился в стену. Жена отдавала мне свое тело, очень щедро отдавала, но душу и сердце прятала за семью замками. Я, конечно, дурак. Надеялся, что после секса заживем: в нашу спальню переберусь, целовать жену буду, когда вздумается. Ага, как же! Ангелина шла на контакт ночью, но никаких простых, обычных, бытовых нежностей. Только секс, ничего личного. Нейтралитет днем. Жаркая эротика ночью.

В обед у меня была назначена очень интересная встреча. Ангелине бессмысленно что-то запрещать. Упертость — качество, которое раньше не замечал в жене. Сомневаюсь, что оно приобретенное, просто раньше ей не нужно было отстаивать себя. Геля стала ершистой, колючей, острой и резкой. Очень надеюсь, когда завоюю ее доверие заново, она скинет свою броню. Тяжело жить в стальном доспехе 24 на 7 — выгораешь.

— Приветствую, — Реутов холодно бросил, остановившись у стола, руки в карманы спрятал, смотрел холодно и остро. Где же тот улыбчивый рубаха-парень, который глазки моей жене строил и руки распускал? Губехи свои к ней тянул. Мудло!

— Садись, — кивнул на соседнее кресло. Реутов молчал, мерился со мной взглядом. Пусть спасибо скажет моей жене, а то бы уже мордой в пол лежал, а доблестная прокуратура обыск проводила. — Садись-садись, в ногах правды нет.

— Таблетку антиозверина выпил? — вскинул бровь, кривя губы в саркастичной усмешке. — Замминистру не по чину на людей кидаться, нет? — сел напротив.

Справки обо мне наводил. Странно, что решил поиграть с огнем и наставить мне рога. Я опасный враг, и это не пустая бравада.

— Мне с тобой болтологию разводить некогда, — бросил салфетку на стол. Была бы перчатка, полетела бы ему в морду. А лучше кулак. Дуэль, млять. — Моя жена — женщина с характером, и она решила остаться работать у тебя.

— Что, не доверяешь ей? — подкалывал, падла.

— Я тебе не доверяю. Если продолжишь преследовать ее… Если твои вареники снова случайно прилипнут к губам моей жены — убью.

Реутов сузил глаза. Смотрел недобро. Видно, не любил угроз и ультиматумов.

— Я тебя не боюсь. Тоже не пальцем деланный.

Я коротко и резко рассмеялся.

— Где тебя палец делал, у меня там четыре руки, как у гребаного Кришны.

Реутов заразительно рассмеялся.

— Слушай, если бы у нас в стране все министры были бы настолько конкретными мужиками, может быть, вся страна вылезла бы из анальной дырочки.

— Вылезет со временем, — пообещал. Да, я считал, что все можно сделать, если не выбирать между постройкой нового дворца и, к примеру, чистыми улицами в городе. У меня есть бабки, мне воровать вагонами нет смысла, на тот свет ведь не унести. Это старая советская номенклатура все хапала и хапала, боялась повторения голодных времен после распада.

— Если бы ты пришел ко мне пальцы гнуть, — абсолютно серьезно начал Реутов, — я бы тебя на хрен послал еще на этапе звонка. Но я говорил с Ангелиной. Мне этого достаточно. Она любит тебя, — и поднялся. — Тебе повезло. Я давно не видел верных женщин. Поверь, знаю, о чем говорю. Береги жену.

Реутов ушел. Я остался доволен разговором. Ну, если даже соперник заметил, что жена любит меня, значит, шансы услышать от нее лично три заветных слова высоки. Главное, не косячить больше. А в отношении самого Реутова… Я поверил ему. Сорт таких мужчин мне знаком. Сам к ним относился. Судаки, но с принципами.

Вечером я застал в гостиной целый детский сад. Жена звонила, сообщила, что у нас будут гости. Егор играл с маленькой подружкой. Как оказалось, адвокат Ангелины с семьей жил всего в паре кварталов от нас. Как я понял, они подружились в Сочи.

— Папа писол! — сын бросился ко мне навстречу. Его подружка, симпатичная девчуля с огромными серыми глазами, смотрела на меня с открытым ртом. Она забавно подтянула съехавшие колготки и направилась к нам. — У мя тозе есть папа, — важно говорил Егор. Тепель у нас с тобой папи. Ну это… есть и у мя и у тя.

— Холосый папа, касивый, — вынесла вердикт девочка. Я рассмеялся и присел на уровень двух сероглазых товарищей.

— Привет, Егоркин, — обнял сына и поцеловал в макушку. — А тебя как зовут, принцесса?

— Ксюса, — сказала кокетливо. Ох, чувствую, будущая расхитительница сердец.

— Добрый вечер, Людмила Тимофеевна, — кивнул теще.

— Привет, — посмотрела на меня из-под оправы очков и отложила в сторону кроссворд. — Геля на кухне. Ужин готовит. Через полчасика садимся.

— Есть через полчасика! — приложил руку ко лбу, отдавая честь теще. Она фыркнула, но улыбнулась.

Смех услышал на подступах к кухне и запах жареной картошечки с зеленым луком. Надеюсь, селедочка будет.

— Привет, — поздоровался с женой, затем посмотрел на ее подругу. Видимо, мама Ксюши. Понятно, от кого у девочки такие красивые пронзительные глаза. — Здравствуйте. Тимур, муж этой прекрасной женщины, — подошел, обнял Гелю, целуя в губы. Она могла оттолкнуть или шлепнуть по рукам, но не при свидетелях.

— Познакомься, это моя подруга — Алена Небесная. Ты знаком с ее мужем, — и хитро улыбнулась.

— Очень приятно, — Алена с интересом рассматривала меня.

Ужин