Инквизитор - Борис Вячеславович Конофальский
— И кобылу не седлай, пока в кузню не сводим.
— Да уж знаю, ума то хватит.
Он ушел, а Волков спросил у стражников:
— Вы ничего не путаете? Она ли это?
— Да чего же нам путать то, господин. Авось молодую госпожу мы знаем сызмальства. На глазах росла. — Сказал старый стражник.
И вправду вопрос был дурацкий, Волков это понимал:
— Ладно, а как мне найти трактир?
— Так сразу найдете, он недалеко от церкви, прямо по дороге, а рядом будет дом большой, управляющего нашего. А за ним и трактир, место весёлое, авось не пропустите.
— У ворот трактира, всю ночь фонари горят, его сразу видать, — сказал второй.
— Ага, прям над воротами, более в деревне фонарей нету.
Глава девятая
Трактир был большой, и двор перед трактиром был большой, и весь он был заставлен телегами, возами, возками. Волков и Ёган хотели въехать во двор, но путь им преградил старик с лампой.
— Добрые господа, мест нету, трактир битком, люди на полу спать будут, под дождем в телегах спят.
— И что, в конюшне мест нет? — спросил солдат.
— Козу негде поставить. Вы поищите ночлег у мужиков, может, и неудобно у мужика-то в доме спать, но такой толчеи, как у нас, там точно нет, да и дешевле вам будет.
— И что ж, хозяин много берет? — спросил Волков.
— Да уж не милосердствует, народу-то пропасть, и все к нам, все к нам.
— Видать, хозяин не бедствует.
— Чего? — старик вдруг осекся. — А вы кто?
— Мы? — усмехнулся Ёган. — Мы люди добрые.
Солдат слез с коня, кинул повод Ёгану:
— Ну, здесь подожди, раз в конюшне места нет, а я пойду, гляну, что там за певец.
— А долго ждать-то? Дождик на улице, — забубнил Ёган.
— Жди, — ответил Волков и пошел в трактир.
Старичок попытался юркнуть вперед него, но солдат поймал его за шиворот и оттянул от двери и назидательно произнес:
— Тут стой. Не входи. Понял? — Волков поднес здоровенный кулак к носу старичка.
— Хорошо, — закивал старичок, чуть не роняя лампу и добавил: — господин.
Народ толпился у двери так, что пришлось потеснить кое-кого. Все лавки, все столы были заняты. Было светло, горел десяток ламп. Почти на каждом столе по лампе и многие лампы висели на стене. От людей и ламп было душно, но капюшон солдат снимать не спешил, осматривался вокруг. Люди вокруг были разные, но бедных почти не было. Мастеровые, мелкие купцы, подрядчики, да и подозрительный люд присутствовал. Сразу в глаза бросился один богатый человек. Кафтан с резными рукавами, берет из бархата с пером, человек, что называется, был полнокровный, с красивой, ровно подстриженной бородкой. В трактире ему было душно, он пил вино и обмахивался платком. Рядом с ним сидела трактирная девка, совсем молодая, лет четырнадцати, плечи голые, волосы распущенные. Богач гладил девке голую спину и зад. Почти у всех в трактире на столах стояли пивные кружки из глины, а у этих двоих, да еще и у их соседей, стеклянные стаканы с вином, и блюда с окороком и хлебом. Еще в трактире было с десяток девок хихикающих и тискающихся с посетителями. Атмосфера чуть пьяного веселья и ожидания царила в помещении. Солдат увидал, что один большой стол в углу свободен, за ним вообще никто не сидел, и он направился к нему, и как только он хотел сесть на лавку, как путь ему преградил здоровенный детина с кружкой в руке; небритый, в нечистой, заляпанной рубахе и со здоровенным тесаком на веревке, которая ему заменяла пояс.
— Заняты места, — сурово сказал детина.
— Кем это? — поинтересовался Волков. — Не вижу.
— А ты капюшон скинь, может и прозреешь.
— Мне в капюшоне теплее.
— А у нас тут не холодно, так что лучше сними. А то…
— А то что?
— Снимай, говорю, личико твое поглядеть хочу, может ты вор с дороги.
— Перебьешься, — Волков уже шел на конфликт. Он ещё стражнику хотел надавать оплеух, тут этот сам на рожон лез.
— Снимай, говорю, а то стражу с замка позовем, — не отставал здоровяк и кружкой ткнул в грудь солдата. — А стражники у нас лютые, недельку в подвале поживешь на хлебе и воде, вся спесь с тебя сойдет.
Волков готов был рассмеяться, но сдержался и сказал.
— А ты уверен, что хочешь увидеть мое лицо?
— Снимай, говорю, капюшон, а то точно стражу покличем, — сказал здоровяк и снова попытался ткнуть солдата кружкой.
А солдат быстро и сильно ударил его по руке. Добрая порция пива облила немытую рубаху верзилы, а кружка с грохотом покатилась по полу.
Гомон и шум в трактире сразу стихли. Люди смотрели на них и тянули шеи, чтобы разглядеть, что происходит.
— Ах вот, ты как?! — Заорал детина. — А ну ка стражу сюда позовите кто-нибудь…
И в ту же секунду между ним и солдатом появился человек.
— Простите его, благородный господин, — примирительно заговорил человек. — Он у нас с детства умом слабый, дурень он у нас.
Он повернулся к детине и зашипел:
— Пошел отсюда! — И уже солдату ласково добавил: — А за грубость его вам угощение за счет хозяина будет.
Его карие, проницательные глаза, чуть навыкат, даже и не пытались заглянуть под капюшон. Одет он был скромно: несвежая рубаха, жилетка, шапочка на голове. Говорил он негромко.
— И что? Ты даже не захочешь, чтобы я снял капюшон?
— Я трактирщик, всю жизнь трактирщик. Я знаю, если благородный человек не хочет снимать капюшон — значит, всем будет лучше, если он его не снимет. Да, всем будет лучше.
— А откуда ты знаешь, что я благородный?
— Да по вам же видно. Только такой дурень, как он, — человек кивнул в сторону здоровяка, — этого не видит. Плащ тонкорунной шерсти, у нас такая не водится. Сукно с островов привезено. Краска, что сухая, что мокрая, следов не оставляет. Добро крашеное сукно. Серебряная застежка искусной работы, наверное, фризийской.
— Любой купчишка может купить такой плащ.
— Верно, да вот только никакой купчишка никогда не купит меч с золотой ручкой. Зарежут купчишку за такой меч.
— С золотой ручкой? — Волков усмехнулся. — Ручки у тебя на кувшинах.
— Да, на моих кувшинах ручки. В общем, сейчас я найду для вас место и угощу от всего сердца.
— Ну, давай, — нехотя согласился Волков. Он даже пожалел, что драки не вышло.
Ловкий человек тут же подошел к одному из посетителей и произнес:
— Уступи-ка место благородному гостю.
— А чего я-то? — Возмутился посетитель.
— Уступи место, дурья башка, — чуть не с кулаками накинулся на
