Дурное начало - Константин Минаков
При этом именно старшая из двух чародеек первой совершила прорыв. Уже ко второму дню та освоила теорию заклинания «Пылающие руки». Пусть на практике применение мало того, что потребовало бы минут десяти сосредоточенной подготовки, так ещё и сожгло бы руки девушки до костей. Во время увлеченного изучения новой цепочки рун Алим не преминул выразить искреннее удивление бесполезности задумки. Но резкий взгляд желтых глаз без слов предложил тому заткнуться и, скользнув на занятую собственными делами Лелиану, вернулся к магу с беззвучной насмешкой. Внутренне Морриган незамысловато радовалась новому приобретению, оценивая то исключительно с точки зрения уникальности.
Но способ ускориться отсутствовал, а потому времени для новых начинаний оставалось сверх требуемого.
Вычислив к третьему дню оптимальную интенсивность работы шестом — лучшее, что выжимал из лодки Алим, составляло нечто около одного узла. Куда больше времени тому потребовалось, дабы убедить окружающих дам в правильности выбранного темпа. Поскольку отвлеченная аргументация работала из рук вон плохо, маг попробовал призвать себе на помощь математику. Орудуя на песчаном пляжу палочкой, тот представил на суд публики простейшие расчеты. Где при высокой скорости поначалу не заметно, а затем, с ростом промежутков, требующихся на отдых, сильнее снижалось пройденное за день расстояние. Причем растущая нагрузка дня сегодняшнего оказывала угнетающее воздействие и на день грядущий. И даже частичное посменное вовлечение в работу пассажирок — картину кардинально не меняло. Лелиана ухватила суть расчетов на лету, немедленно взявшись объяснять магию, скрывающуюся за числами, Бетани. А вот Морриган сопровождала демонстрацию долгим задумчивым взглядом, проявив редкую для той сдержанную молчаливость. Наблюдая за той с расцветающей улыбкой торжества, эльф уже готовил едкий комментарий, когда пара желтых глаз медленно скользнула в сторону мужчины.
— На правила счёта похоже, что мать на камушках заставляла учить. Каракули эти говорят, коли оценка расстояния до твердыни хоть немного верна, что путь целый месяц заберет. И только при том так будет, что ни погода, ни болезни, ни голод поперек не встанут. К тому времени на земли осень опустится. Без теплой одежды, да на воде… Веселья мало.
— Постой. Ты… Впервые видишь цифры?
— Да. Такая форма количества записи незнакома. Как и любая другая, кроме черточек и крестиков. Но каракули интуитивно вполне понятными выглядят. Спасибо.
Алим тяжело выдохнул и поморщился, обнаружив — что предмет торжества у того украли задолго до праздника.
Почти немедленно после, когда до выхода в Каленхад оставалось долгих четыре дня пути, путников накрыла непогода. Низкие свинцовые облака закрыли небо от горизонта до горизонта, лишь чуть светлея на востоке. А следом пожаловал хлесткий ливень на пару с суровыми порывами ветра, не дающими вдохнуть. Волнение на озере легко можно было принять за морской шторм, но для плоскодонки и гораздо меньшие невзгоды стали бы непереносимы. Спрятав судно в добрых десяти шагах от кромки воды, и для верности прижав то крупными валунами, четверка укрылась среди скал небольшого полуострова, облюбовав давно брошенную медвежью берлогу. Завывание снаружи и голод внутри две ночи подвергали каждого своеобразному испытанию, где главным врагом выступал союз темноты, тесноты и мрачных мыслей.
* * *
Дальнейший путь сопровождался благоприятной погодой. Конечно, большую часть дней заполняли туманы или прерывистая морось. Но среди них встречались и солнце, и ливни. Каждый второй вечер небо на востоке радовало ясным горизонтом со звездами, в то время как солнце на западе вечно падало в окрашенные пурпуром облака, захваченные когтистой хваткой хребта Морозных гор. Эта клубящаяся масса затем выпадала снегом на белых пиках, чтобы позднее сотнями ледниковых ручьев и речушек наполнить необъятный Каленхад.
В подобный благодатный и ясный день, перед выходом в великое озеро, Лелиана обсуждала с Бетани Карвера. Канувшие в лету планы того выбрать в качестве стези службу стражника. И далекий задел в зрелости занять пост десятника или даже сотника в крепком Эрлинге. Естественным образом разговор коснулся и Остагара с Мором. По загадочным причинам Алим решил вмешаться, предложив себя в качестве источника впечатлений об Остагаре «из первых рук». Незамысловатый кивок рыжей собеседницы послужил для эльфа отличным мотиватором. Но, сохраняя пошатнувшееся спокойствие Морриган, тот благоразумно опустил в повествовании острые углы, касавшиеся некой ведьмы и обнаружения переписки королевской особы. Удостоив мага благодарным кивком, Лелиана произнесла.
— Поразительная история. В иные времена достойная, после украшения парой цветастых моментов и переложения на стихи, стать балладой. Но в текущей политической ситуации вскоре даже упоминание Остагара станет не благоразумным. В военных делах и стратегии разбираюсь с трудом, потому сильнее прочего заинтересовал поступок Мак Тир. Пожалуй — определяющий в этом сюжете.
Морриган, расположившаяся у носа лодки и созерцающая бездонную синеву едва поддернутую призрачными перьями высоких облаков, фыркнула и не глядя ответила.
— Военачальник только одно тогда определял. Место собственной гибели и размер могилы братской. Атака с фланга на итог никак бы не повлияла.
— Мы не можем знать…
— Нам сила размышлять дарована. И выводы делать.
— В конце концов битву собственными глазами не видела. Хорошо. Вот итоги размышлений. В том поступке, думаю, сыграли и иные мотивы, кроме выживания. В противном случае поступок Тейрна пусть и выглядит мудрым, но кажется чрезмерно расчетливым и бездушным в отношении зятя собственной дочери, сына ближайшего друга, ради которого рисковал жизнью, наконец — Короля. Кроме того, сотники тоже видели картину боя и осознавали последствия решения Тейрна. Но следуя за рассказанным — не уловила ни следа неподчинения или беспорядка. Выходит — почву для подобного маневра готовили в умах людях заранее.
Алим в легком удивлении покачал головой, но в конечном счете согласно кивнул. А Лелиана продолжила.
— Но что бы ни
