Лось 2 - Алексей Анатольевич Федорочев
Лиза Угорина, наоборот, просилась в гости, так как теперь жила со всеми в казарме. Для выхода обратно на службу ей пришлось младшего Лешку — моего крестника оставить в Рязани с бабушкой, но смотреть на детские фотографии и выслушивать рассказы — это не то, что мне сегодня требовалось. К тому же, выпив, я мог предложить, а она согласиться — и чем это будет лучше истории с Зайками? Они же первые, кстати, ее со свету сживут!
По всему выходило, что выпить можно только с Младшим, к тому же он на меня упорно дулся за утреннюю вспышку гнева, задевшую его краем. Определившись с собутыльником, подхватил флакон и направился заново наводить мосты с Забелиным.
— У дураков мысли сходятся! — констатировал, открыв дверь и обнаружив перед носом Сергея с занесенной для стука рукой. Во второй он крепко сжимал сверток подозрительно вытянутой формы.
— Дай пройти! Не ровен час майор увидит! — просипел Серый, ввинчиваясь мимо меня в комнату.
— Увидит, и что?
— О! Найдется, что!
— Маздеева-то? — удивился я опаске Младшего.
— Не женщина — зверь! — совершенно серьезно прошептал тот, — Ты знаешь, что она у вас на этаже живет?
— Знаю, видел.
— А мне с ней встречаться нельзя — она мне на вечер задание дала. Увидит, что филоню — завтра весь мозг проклюет!
— Несерьезно вы, лейтенант Начерных, к службе относитесь! Пока вы филоните — враги Отечества не дремлют!
— Скажешь тоже! — захихикал Серега, — "Враги Отечества не дремлют!" — зашелся он в новом приступе веселья, — Надо будет матери эту фразу подсказать, а то ей иногда с речами выступать приходится.
— Дарю! — великодушно отказался я от авторства, — Филонишь-то как? По-серьезному или нет? — окинул друга прищуренным взглядом, вспоминая, что я вообще-то весь из себя ответственный.
— Не, она мне книжку на вечер дала изучить кое-что, а я ее уже читал, так что только пролистал, освежил знания.
— Ну, тогда ладно, проходи, располагайся, — широким жестом обвел апартаменты.
Младший, не тушуясь, прошел на кухню и по-хозяйски принялся рыться по почти пустым шкафам:
— Где у тебя бокалы?
— Может, тебе еще штопор?
— А у тебя нет? — растерялся друг.
— Серый, я сюда четыре дня назад заехал, на день раньше тебя. У меня только два казенных стакана.
— Нда, — произнес он, снимая с сушилки обозначенные емкости, — Двадцатилетний "Мартель" стаканами я еще не пил.
— Вот видишь, всегда есть место чему-то новому! — усмехнулся я на его озадаченный вид, — Ты, поди, и "Шустовский" за пять рублей еще не пробовал? — кивнул на свою бутылку.
— За пять не пробовал, в Москве такая бутылка все двенадцать стоит, — парировал он, — Но давай все-таки с "Мартеля" начнем.
Сваренные на закусь пельмени Младшего тоже не смутили:
— Ты как будто студентом не был!
И налег на немудреные заедки.
— Пришел ругаться и мириться, — отвалился он от стола, навернув почти килограмм пельменей в одну харю, — А теперь даже настроя нет.
— Ругаться-то зачем?
— Зачем.?‥ Затем, что ты, сукин сын, на мне сегодня свои родовые способности тренировал! А я считал, что с друзьями так не поступают!
Пришел мой черед озадачиваться:
— Какие-такие родовые?‥
— Шелеховские! Бабка твоя, адмирала Погибель, по слухам тоже любит таким баловаться — как хлестнет неудовольствием, так все на задних лапках перед ней бегают!
— Ты хочешь сказать…
— Та-а-ак! — Серега моментально просек основное, — Выходит, ты это еще и не контролируешь?! Бля, ты меня убиваешь!
— Заметь, сегодня ты первый сматерился, — подколол я Младшего.
— Потому что с тобой иначе не получается! Как тебя вообще такого необученного из клана отпустили?
— Сам смылся. И по их меркам я даже не середнячок — так, полмага. Треть бабули.
— А сколько у тебя?
— Сто восемьдесят четыре искры, после двадцати ни на единицу не подросли.
— До тридцати лет еще может прибавиться, но пять-шесть, больше вряд ли… — задумчиво произнес парень, — Действительно, полмага… Откуда тогда?
— Знаешь, до сих пор я, если честно, так из себя не выходил. Я думал, я вообще сорвусь и прямо в кабинете эту дуру убью.
— За что, кстати? Ты так и не сказал.
— Да, минетчица хренова! Хотела, чтобы я ее в программе оставил, а сама ни бум-бум.
— По искрам вроде бы подходящая, полторы сотни.
— Серега! Искры — далеко не все! Если ты не забыл математику, то есть такое понятие — "необходимое и достаточное условие". Так вот! Полторы сотни искр — необходимое условие, но не достаточное! Для работы с экзом, ими надо уметь управлять, причем гораздо лучше, чем требуется в обычной жизни! Есть целый комплекс упражнений, которыми это умение можно развить. И если их делать, то уже через короткое время начинаешь понимать, что и как. А потом — как с автомобилем — опытный шофер уже не думает, что и чем он нажимает, он смотрит на дорогу, на знаки, на светофоры и совершает все движения почти бессознательно! И все равно есть люди, которые не могут получить права, сколько их ни учи, Олеся из их категории.
— То есть по твоей аналогии среди "иксов" есть люди, которые не "иксы" вовсе?
— Я не знаю! По идее, искры должны чем-то различаться, раз одни иксы могут ускоряться до невидимости, а другие — швыряться огнем или сосульками.
— Про швыряние огнем и сосульками — чистой воды чушь, выдумка кинематографа. Октюбины не швыряются огнем, они воспламеняют. Их беда в том, что воспламенение — процесс не быстрый, нужно время на сосредоточенность, а твари его давно уже не дают. Швыряние сосульками — тоже ерунда полная, все не так происходит. И волна колебаний Мехтель и Новоросских не выглядит как световой вихрь из рук. Никак на самом деле не выглядит, все спецэффекты — от преломления света в области искажений.
— Ты меня еще физике поучи! — припомнил я ему старую историю знакомства, — Просто так доходчивее. Ты же понял теперь, что я имею в виду?
— Понять — понял, это и без тебя давно ясно было. Беда в том, что кроме анализа крови никаких отличий нет. Или их еще не научились регистрировать.
— Я думаю, второе.
— Я тоже так думаю. Но до сих пор все кандидаты подходили, вот и считалось, что девяткам все равно — а, оказывается, не все так просто. Ладно, учтем.
— Придется учитывать.
— Так на Зобину ты чего взъелся? По твоей логике она
