Разбитые иллюзии - Любовь Михайловна Пушкарева
Самыми адекватными на вид были грязнули, они просто оделись согласно своей любимой эпохе: от викингов до галантного века. Бромиас щеголял камзолом, скрывающим кевларовый жилет; пышным шарфом, прикрывающим нашейник; посеребрённой саблей и автоматом Узи.
Но даже из такой разношерстной компании взгляд сразу выхватывал Эльвису. Без доспеха, в свободном платье до колен, с распущенными развевающимися волосами, наша красная щеголяла каким-то странным оружием: изогнутое почти как серп лезвие было приделано к длинной ручке. Может быть, это даже было не оружие, а какой-то древний вид косы. От Эльвисы веяло диким неистовством и безумием. Боевым безумием. Пока ещё сдерживаемым.
Индусы были в национальных одеждах, без доспехов, без амулетов, но на лицах — vis-рисунки, оружием они выбрали широкие мечи и булавы. Сама старая змея оделась богато и ярко, как на праздник, и никакого оружия не взяла. Она царственно кивнула мне вместо приветствия. Отряд гиен я распознала лишь по одинаковым фигурам, стоящим вместе — в доспехах и шлемах оборотни были похожи друг на друга.
Арденте удивил меня собранностью и спокойствием. Он оголил торс, нанеся на тело vis-знаки, а оружием ему служил древний выщербленный гладиус. Он отсалютовал мне им, и этот жест был отточенным и естественным. Кто знает, не был ли избегающий политики Арденте когда-то богом арены и гладиаторов, одинаково пившим и отчаяние умирающего, и радость победителя…
Седрик и Фрешит уже дожидались меня, оба раздетые до пояса, в росписях vis-вензелей. Болотник без оружия, а Седрик с пристегнутыми к поясу топориком и узи. Рядом с ними оказался Шон, из одежды он предпочел джинсы и белую футболку, а из защиты — нашейник.
— Мы установили ментальную связь с твоим названым братом, — сообщил Седрик. — Он сказал, что сможет перебросить её на тебя.
Шон чуть раскрылся, и на меня хлынули мысли и чувства Седрика и Фрешита. Я увидела себя их глазами. Фрешит считал, что я выгляжу безумной и опасной, а Седрик восхищался и старался это восхищение затолкать куда подальше. Вот и правильно.
— Мы не слышим тебя, — буркнул Фрешит.
— Зато она вас слышит, — ответил Шон, давая мне время прийти в себя и прибрать к рукам чужие мыслеканалы. Справившись, я послала мысль-приветствие отдельно Фрешиту и отдельно Седрику. Им тоже потребовалось несколько секунд, чтобы устроить ещё одну персону в своей голове. Наконец, все более-менее притерлись друг к другу, оставляя связь приоткрытой в щелочку.
Согласно негромким командам все заняли свои места. Половина огромного ангара была абсолютно пуста — именно там откроется проход, во второй части мы наставили каких-то ящиков, чтобы было, за чем спрятаться. Для нас, полководцев, нашлось место на балках, дабы могли видеть весь бой. Так же повыше залезли лучники-filii numinis и обротни-снайперы.
Приготовились ждать.
Когда солнце село, маленькая дверь ангара открылась, и вошёл… Вик. Он тащил за собой кого-то связанного и протестующе мычащего. Никто из divinitas не выдал своего присутствия, и я тоже замерла. Вик не произнёс ни слова, действуя чётко и слаженно, словно по давно отработанной инструкции. Взяв лом, он процарапал на старом бетонном полу круг метров трёх в диаметре. Потом тем же ломом нацарапал звезду и знаки на её углах.
Связанный всё это время мычал и дергался, а у меня в голове бились слова Вика: «Пати, я убиваю людей, понимаешь, убиваю тех, кого вижу второй или первый раз в жизни. И стариков, и женщин. Виновных и невинных. Я вынужден их убивать, потому что знаю: не сделай я этого, свершится зло куда большее, чем просто смерть кого-то одного».
Да, я люблю ученика Серого Демона, человека, выменявшего несколько лет жизни на посмертное служение и обращение в Стража Равновесия ещё при жизни. Я очень старалась об этом забыть. И забыла. Но Отшельник сегодня мне напомнил.
Вик подошёл к своей жертве. Достав скальпель и примерившись, аккуратно и расчетливо ткнул куда-то в горло. Брызнул тонкий фонтанчик артериальной крови. Схватив связанного так, чтоб тот не дергался, он обошёл нацарапанный круг, отмечая его кровью. Потом достал из кармана ватный валик, остановил кровотечение и разрезал путы ослабевшей жертве. Затем он потянулся за каким-то предметом, похожим на дрель… Поняв, что сейчас произойдет, я отвернулась. Звонко клацнул самострел, жертва взвыла. И ещё, и ещё, и ещё…
Шон наконец прорвался ко мне по связи.
«Пати, этот человек всё равно бы умер. Он был назначен жертвой не нами. Не так уж много людей, чья кровь вскрывает реальность. Его к нам прислали издалека, и обряд должны были провести местные. Люди».
«Вряд ли он давал согласие на свою мученическую смерть».
«Давал. Не сомневайся. Давал согласие на всё, не подозревая, что это включает и его смерть».
«Так Вик ещё и тех людей перебил? Мне радоваться или огорчаться?»
«Радоваться. Такие люди хуже трупаков».
Тем временем Вик вышел из круга, оставив в нём жертву умирать от потери крови. Артериальное кровотечение вновь открылось, и кровь собиралась в глянцевую лужицу. Крови становилось всё больше и больше. Она не вытекала за границы круга, а наполняла его. Настал момент, когда серый силуэт тела оказался в алом круге. Кения стек с моего плеча и встал у меня на коленях, растопырив крылья…
Фамилиар принял на себя удар. Чары были подобны волне атомного взрыва, выносящей и пожирающей весь vis на своем пути. Одна надежда, что ящики, за которыми пряталось наше войско, не пустые, и они защитили их хоть немного от этого ужаса.
«Седрик, Фрешит! Вы как?»
«Защита нафиг. Но сам цел», — пришёл ответ от полуволка.
«Меня балка спасла…», — донеслось от Фрешита.
«А меня фамилиар», — ответила я на их вопрос.
Кисс, каким-то образом оказавшаяся у меня на спине, тяжело залезла обратно на плечо, и… О чудо! Ласково потёрлась о лицо, даря силу Лиана и Пижмы.
Сдавленно вскрикнул Седрик и я, придя в себя, глянула на круг… Реальность была разорвана, как задник театральной сцены. Вооружённые до зубов оборотни
