Разбитые иллюзии - Любовь Михайловна Пушкарева
Ники составила какие-то сложные графические чары, которые позволят Тони многократно перекидываться в пса и обратно в человека без обязательной подпитки. Как ни крути, а в оборотничестве она знала толк. Память её никуда не делась, а чем дальше она входила в полный разум, тем больше полезного извлекала из своего тяжёлого прошлого.
Так что пока мы возились на кухне, влюблённая парочка была занята друг другом: татуировкой и сексом, сексом и татуировкой. Если рассматривать происходящее с позиции Тони. На самом деле Ники наносила vis-рисунок и наполняла его. К вечеру она выложилась так, что напоминала собственную тень, с ввалившимися щеками и трясущимися руками. Венди, помогавшая мне, кинулась реанимировать подругу, к ней присоединился Пижма, и то, что Ники никак не отреагировала на флерса, всегда вводившего её в восхищённый ступор, говорило само за себя. Ники навела на Тони лёгкий морок, чтобы не мешал ей во время процесса. К счастью, пёс-оборотень окончательно очухался, когда мы уже привели его любимую в более-менее нормальное состояние и отправили в глубокий восстановительный сон.
Я, задумавшись, решила последовать примеру нашей бело-зёленой и составила простенькие, но действенные солнечные чары — последний довод. Нанесла хной на всех членов своей команды символ солнца и, объединившись с Уту и Шоном, наполнила его, заложив силе приказ высвободиться при телесном контакте носителя с концентрированной тьмой. Теперь если вамп или тварь тьмы схватит ту же Венди, знак на щеке полыхнёт, как полуденный солнечный луч. Жаль, только один раз. Подумав, Венди и Ники я наградила тремя такими оберегами, Тони смог вынести лишь один, а Шон и вовсе не нуждался в них, вспыхивая по собственному желанию. Причем вспышка обжигающим светом солнца раскалённой пустыни ему давалась легко и естественно, а вспышка белым vis любви — как и раньше: с болью в сердце, и только от мыслей обо мне.
Глава 20
С заходом солнца утомлённые флерсы уснули в оранжерее, а следом за ними вырубились и мы все, оставив бодрствовать только Тони — он больше всех пострадал сегодня, но меньше всех устал. Дризл и Оук вместе с Ландышами как ещё утром спрятались от наших экспериментов и трудов в гостевом домике, так и остались там на ночь. Стивенсон привычным дозором обходил земли фермы, Тони сторожил дом, так что уснула я спокойно.
Только ненадолго. Ведь Страж обещал сообщить мне этой ночью дату нападения на нас, и моя забывчивость не помешала ему это сделать.
Я проснулась от полузабытой боли — горели пальцы. Не проснувшись до конца, я встала и побрела на кухню, там для меня обычно оставляли белую воду. Пока дошла — боль стихла, и я пыталась понять, зачем встала и что вообще делаю.
— У вас ещё два дня…
С криком я подпрыгнула на месте, инстинктивно хватаясь за что-то, лежащее на столе…
— … и одна ночь, — закончил Страж.
Я отбросила поварешку, мрачно радуясь, что не успела метнуть её на звук голоса. И глубоко вдохнула. А может, и надо было бы метнуть… Потом, вспомнив, что Страж слышит все мои мысли, одёрнула себя и заставила осмыслить сказанное им.
— Два дня и одна ночь, — повторила я. — А… Седрик или Фрешит разговаривали с тобой этой или прошлой ночью?
— Да, — в кратком ответе послышалось глубокое удовлетворение, и я впилась взглядом в Отшельника.
— Ты доволен? Чем?
Страж равновесия пристально посмотрел на меня, и я почти пожалела о своем любопытстве.
— Доволен, — всё же промолвил он. — Сделка состоялась.
Угу. Значит, он доволен тем, что сделка состоялась. Что же он стребовал с наших чёрно-зелёных побратимов, хотела бы я знать? Но вслух задавать вопросы не решилась. Излишнее любопытство чревато…
— Что будет, если мы проиграем? — вырвалось у меня.
— Для вас уже ничего не будет, — ответил он.
— Логично, — горько хмыкнула я.
Страж ничего не говорил, но и не уходил. Чего-то хочет? Он прочитал в моих мыслях этот незаданный вопрос.
— Я хочу заключить сделку, — произнес он, отведя взгляд.
— Ты? Сделку? — удивлённо пролепетала я.
— Я хочу обменять твою кровь на услугу. Тебе что-нибудь нужно?
И он поднял на меня глаза. И опять я почти физически ощутила, что принимаю удар на щит и сопротивляюсь давлению.
— Что для тебя моя кровь?
Он помолчал и ответил
— Сила. Жизнь. Свет. Нас зовут отчаявшиеся, как твоя мать, или сгорающие в ненависти, как Виктор…
— А я глупая, довольная жизнью белая divinitas, — понимающе кивнула я. Страж промолчал.
И тут-то до меня дошёл смысл ответа — Сила.
Свет и Тень, да Страж подсел на мою кровь! Если горькие капли крови заключающих сделки могут давать силы для осуществления условий договора, то сколько же силы получил Отшельник с того подаренного глотка и сколько может получить сейчас. Вот почему-то мысли отказать Стражу в его просьбе у меня даже не промелькнуло.
Отшельник «слышал» эти размышления, и я безмолвно спросила: «Как же ты используешь эту силу? Что ты сплетаешь?»
— Жизнь, — ответил он. И, словно ментальная связь заработала в оба конца, до меня донеслось эхо: «И смерть».
Жизнь и смерть. Потому что нет жизни без смерти. Получив мою кровь, он обрел власть изменять, вырвать из стазиса вечности тех, кто в ней застыл, как в янтаре. Серый Демон!
Я протянула запястье.
— Хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, и не стремишься извести нас всех!
— Разве я причинял тебе зло? — спросил он.
— Ты играешь нами! — зло выкрикнула я. — Подсовываешь подарочки, чтобы мы могли осуществить задуманное тобой! Освобождение Шона, Кения, теперь меч этот медный и Чёрная смерть в числе нападающих — всё цепляется друг за друга, всё — звенья одной цепи.
Страж смотрел, не отрицая, но и не соглашаясь, словно всё, сказанное мной, правда лишь отчасти, вернее, часть правды. Ну да, часть… Ведь решения раз за разом принимали мы сами. Надеюсь, правильные решения.
— Я не знаю, о чём просить тебя сейчас, — устало произнесла я. — Бери кровь
