Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
— Ааахх… Хантер!
Они превратились в синхронный механизм, идущий к единой цели. Сплетались языками, постанывая друг другу в рот, влажные шлепки соединившихся тел всё ускорялись. Гвен всхлипнула, обхватывая его член ещё тесней, выжимая из него всё, что он только мог дать.
Два вампира, зависимые только друг от друга. Чокнутые. Окончательно съехавшие от этой близости.
— Детка, да! Малышка! Чёрт…
Последний неконтролируемый рывок, изливаясь в самой глубине бьющейся в конвульсиях оргазма девушки. Дрожь вдоль позвоночника, и Хантер сцепил зубы от силы, с которой ревущий пожар охватывал тело. Не мог перестать двигаться, проталкивая сперму всё дальше, повинуясь звериным инстинктам.
Она его. С синяками на запястьях, распухшими губами, измазанная кровью, постанывающая на усыпанном осколками полу — его.
Его Миледи.
12. Напарники
На Элм-стрит, сто одиннадцать, давно всё затихло. Больше не свистели пули и не слышался звон стекла. За окном медленно пробивался сквозь шторы утренний свет, просачиваясь в заваленную осколками журнального столика гостиную. На ковре возле дивана сидели двое самых запутавшихся в себе людей, отчаянно пытающихся расставить по полочкам хоть что-то, кроме одного понимания: они не могли друг друга убить.
Между ними расположилась небольшая белая коробочка с медикаментами, к которой то и дело тянулись по очереди пальцы, отщипывая кусочки ваты. Гвен, прикусив губу от усердия, пыталась обработать края раны с совсем недавно снятыми швами у Хантера под рёбрами, старательно не смотря в его глаза. Хоть и чувствовала всей кожей, как он пытался уловить взгляд, осторожно стирая кровь с её рассечённой скулы.
— Чёрт, — поморщился он, когда ватка с перекисью в девичьих пальцах дрогнула в очередной раз, принеся дискомфорт. — Держу пари, ты точно не делала этого раньше. Криворучка.
— Да как-то не приходилось сталкиваться с последствиями. Может, потому, что все, кто попробовал моих ножей, давно зарыты в земле? — угрожающе прошипела Гвен и взяла из аптечки пластырь.
Хантер в ответ неловко хохотнул, тут же пряча улыбку. Смешно и одновременно пугающе. Уже зная, на что она способна, всё равно видел перед собой лишь пытающегося скалится на весь мир загнанного пушистого зверька. Осуждать её не собирался, да и не за что. Сам не лучше.
— И чем же я такой особенный, позволь узнать? — было приятно вновь вызвать румянец на бледных щеках. И кажется, злить её стало ничуть не меньшей потребностью, чем целовать.
— Так, прекращай это, — залепив рану, Гвен чуть сильней, чем требовалось, прижала её, фиксируя повязку. — А то я могу и передумать.
Ей не нравилась попытка объяснить, что произошло. Почему всего час назад они едва друг друга не прикончили, а теперь обрабатывали оставленные своими же руками увечья. Логики никакой, как и в том, что обоих жутко завела эта драка. Гвен хотела быть строгой и неприступной, но вместо этого слабо улыбнулась.
Наконец, они встретились взглядами, и время остановилось на долгое мгновение, прекращая тиканье настенных часов. Теперь всё это не больше, чем пустая угроза. Ведь оба знали правду. Этой ночью они смирились с неизбежным. Но говорить вслух о том, что происходило внутри, не умел никто. Да и не было необходимости, ведь всё и так понятно. Что есть сила притяжения намного мощней земной гравитации, которой противиться не получится. Она в одинаковой тьме, в глубине глаз. Больше, чем близнецы.
Такая близость, гораздо важней телесной, смущала до ужаса. Моргнув, Хантер стряхнул это наваждение и занял привычную позицию: отстранённость и небрежность. Так безопасней, потому что Гвен вызывала совсем неправильную реакцию.
Хотелось и защитить, и трахнуть, и придушить в процессе…
Прочистив горло от тугого комка, он откинул до сих пор сжатый в кулаке комочек ваты в уже приличную кучу на полу и взял чистую.
— Снимай майку. У тебя на боку порез, — холодным приказным тоном, от которого Гвен поморщилась.
— Ты чего раскомандовался? Это просто царапина, плевать, — отмахнулась она, но слишком торопливо, чтобы он не обратил внимания.
Кажется, что обмануть его сейчас, когда сама выбросила пистолет и сдалась, уже невозможно. И это бесило. Как будто привычная раковина треснула, а вся оборона осыпалась хрустящей крошкой. Обнажаться ещё больше точно не было желания.
— Не вредничай как ребёнок. Хочешь, чтобы в рану попала зараза? — заметив, как нервно она дёрнулась, он тяжко вздохнул, поняв причину без слов: — Гвен, я и так уже всё видел. И даже знаю, что с тобой произошло. Но я обещал, что не полезу в это, пока ты сама не захочешь. А теперь просто дай мне обработать рану, не будь дурой.
Она колебалась всего пару секунд. Особенно ей не понравилось, что ему что-то там известно — но пока такие разговоры подождут. Однако продолжать попытки восстановить хрупкий мир в душе и правда было глупо, тем более запёкшаяся кровь неприятно тянула кожу. Закатив глаза от раздражения, резким движением, чтобы не передумать, она стащила майку и отбросила в сторону, оставаясь перед ним совершенно голой — впрочем, теперь они были на равных в этом плане.
Увидев его довольную ухмылку, скрипнула зубами, покорно выдерживая заинтересованный взгляд, буквально облапавший грудь и то, что под ней. От лёгкой прохлады и такого явного интереса соски тут же предательски затвердели, выдавая её с головой — ей польстило это немое восхищение в серых глазах. Она непроизвольно попыталась прикрыть татуировку, но Хантер мягким уверенным жестом отвёл её руку, перехватив запястье. Совершенно не акцентируя внимания на надписи, он начал стирать с края ранки засохшую кровь, умело и до предательски ёкнувшего сердца нежно касаясь кожи.
— Поверить не могу, что ты готова была меня убить за пару строк в газете… — задумчиво протянул он, сосредотачиваясь на деле.
Хоть это и требовало немалых усилий: дыхание участилось само по себе, принося в лёгкие любимый цветочный аромат. Гвен даже не дрогнула, спокойно перенося лёгкую щиплющую боль. Стойкая девочка, привыкшая и не к такому. Сколько же у них обоих тайн, сколько ещё запертых в дальних шкафах демонов? Выпускать всех сразу глупо, поэтому стоило начать с малого — объяснений.
— Кто сказал, что причина это статья? — порадовалась она возможности уйти от неприятных
