Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
Зверь в груди бесновался, требуя одного: её. Хоть как. Немедленно.
Проигнорировав протестующе взвывшие мышцы, Хантер совершил последний рывок, впечатывая Гвен в стену и ударяя её головой. Промычав, она закрыла глаза, но всего на секунду: тут же взвела курок, говоря тем самым, что не безоружна.
Хантер прижал к её горлу осколок, одновременно чувствуя холодное дуло возле уха.
Равные.
Оба дышали слишком тяжело и часто, когда взгляды встретились. Сверкающие малахиты тонули в сером пасмурном небе, и разряды тока скользили по тесно соприкасающимся телам. Сглотнув, Гвен приоткрыла рот, но слова неожиданно пропали.
Его запах, его сила, его грубость — всё это словно парализовало. Она ощущала себя кроликом в лапах удава, и пистолет затрясся.
— Стреляй, детка, — он не прекращал гипнотизировать её, приближаясь всё ближе к лицу. Любуясь румянцем, который не сможет превратить в мертвенную бледность, очаровываясь лавандой и чистым совершенством, что должно быть его — или не быть вообще. — Давай. Вот он я, весь твой. Всё, что ты хотела. Стреляй.
Повинуясь чистому инстинкту, он в подтверждение своих слов выпустил из пальцев осколок, с глухим стуком упавший на пол. Нет, это не поражение. Потому, что он видел свою девочку.
Миледи. Гроза Раутвилля. Дьяволица во плоти. Не сумевшая довести дело до конца всего раз, проигравшая задолго до этой драки. И даже не в его квартире, когда нож не добрался до сердца. Гораздо, гораздо раньше. Ей придётся это признать.
Она в замешательстве, панически искала в его глазах ответ, что всё это значило. Почему он отдал ей победу? Почему снова ставил перед этим выбором? Словно чувствовал то, что она сама отрицала. Что думать о его смерти было невыносимо больно. Что лёжа неделю назад на этом самом полу и пуская дым сигареты, она хотела умереть вместо него.
Стыдно. Кусала губы, стараясь не трястись всем телом, вспоминая, как его кровь пропитывала постель. Как дождь растворял собой всю возможную радость, превращая сердце в застывший кусок льда.
Пытаясь бороться со своей слабостью, теша к чертям рассыпавшееся самолюбие, Гвен дрожащим пальцем усилила давление на спусковой крючок. Вот он, момент истины. То, чего ждала так долго.
Но почему не выходит? Почему тошнотворный комок в горле сжимается в преддверии точки невозврата?
— Стреляй, моя Миледи, — словно змей-искуситель, прошептал он ей, вдавливая в стену ещё сильней. Выжимая воздух. Заменяя его можжевельником и табаком.
Жалобно всхлипнув, Гвен выпустила пистолет из руки, окончательно сдаваясь во власть своих чувств. С торжествующим рёвом в груди Хантер тут же впился в её губы, глубоко и жадно.
Она признала. То, что до него дошло давно: потребность друг в друге, рвущую реальность на клочки. Мир зарябил и сузился до одной единственной жажды, жаром разжигающейся внутри. Хантер выпивал её вкус, пропитываясь горьким мёдом и вишней, едва не рыча от сводящей с ума необходимости. Забыта уже подсыхающая разводами кровь на лице, сочащаяся рана и боль в мышцах, потому что их сводило желанием сделать эту сучку своей по-настоящему, подобно животному. Он стянул перчатки, чтобы чувствовать каждый изгиб её тела — нет, не так — тела, принадлежащего только ему.
Собственность. Абсолютная. Эта мысль унеслась тяжестью в пах, а символичность её одежды ощущалась особо остро, кипятком в венах.
Гвен не понимала, что происходило, что сломалось в привычном устройстве Вселенной, рухнув в тартарары. Она вгрызалась в его губы до металлического привкуса, не в силах прекратить. Рванув молнию на толстовке, содрала её, тут же запуская пальцы под влажную майку.
Плевать. От пережитого стресса и все ещё бурлящего адреналина хотелось твёрдый член между ног ещё больше. Только так можно успокоить пульс. Впилась ногтями в мужской торс, до сдавленного шипения. Боль и удовольствие, желание ударить и желание трахнуть — всё в один момент, и терпеть такие противоречия невыносимо. Чувствовала его ладони на ягодицах, упирающуюся в бедро эрекцию, и оторвалась от губ, чтобы хрипло просипеть:
— Ты. Мне. Нужен. Сволочь.
Последние слова, которые сорвали границы окончательно. Хантер схватил её, стискивая почти больно, и швырнул на пол, тут же накрывая собой. Обоюдный первобытный голод, который изрядно подогревал кружащий дымкой аромат крови, обострял ситуацию до предела. Его горячие руки свободно гуляли по её телу, размазывали по животу алую жижу. Рану на боку пекло, но внутри пылало гораздо сильней, и Гвен требовательно укусила его в шею, не желая никаких прелюдий.
Они уже были. Последние полчаса Леди только и наслаждалась происходящим. Тихо простонала, сдирая с него штаны и тут же проходясь ладонью вдоль до предела напряжённого члена. Почти хныкала от желания ощутить его в себе, но Хантер и не собирался тянуть.
Рывком стянул с неё бельё, отбрасывая влажную ткань, и без всяких нежностей одним толчком заполнил Гвен собой. В гостинной к тяжёлым дыханиям присоединился громкий девичий стон, и она выгнулась ему навстречу, зажмурившись от удовольствия и разряда тока, пробежавшего по венам.
— Да! Чёрт, да!
Не нужно никакого притворства, ведь они теперь открыты и честны. Нервы как оголённые высоковольтные провода, искрящие напряжением. Хантер вдавливал её в пол, рваным глубоким движением доставая до предела, до сладкой тянущей боли. Гвен обняла ногами его поясницу, подаваясь вперёд, цепляясь за плечи ногтями до царапин.
— Моя детка… — безумное бессвязное бормотание ей в шею, кусая и тут же зализывая крохотные ранки. — Кричи, кричи для меня, как тебе хорошо со мной…
— Хантер, пожалуйста! Сильней! — отчаянный крик, и мольба услышана.
С рыком оторвав от себя её руки, он закинули их ей за голову и придавил к полу. Она не сопротивлялась, подчиняясь лишь пламени в его глазах и сумасшедшему возбуждению. Хантер набирал темп, врываясь в неё всё резче, до грубости и боли, но другого она и не жаждала. Благодарно стонала, принимая его член и пульсируя каждой внутренней мышцей.
Плевать на разгромленный дом и жёсткую поверхность, в которую её вколачивал каждый новый толчок. Чистый кайф струился по венам, и только