Я буду первым - Натали Лав
— Экспертиза без труда подтвердит, что это голос Пархомовой.
Тонкие пальцы Струевой сжимают ручку чуть сильнее, чем следовало бы.
— Милая барышня, а в каких отношениях Вы состоите с Хромовым?
Я понимаю, к чему она это говорит, и собираюсь прямо у нее спросить, сколько ей заплатили, но тут дверь открывается и в кабинет проходит мужчина. Вместе с моей мамой.
Женщина насторожилась.
— Олег Романович, в чем дело?
Платон
Скорее всего, для меня бы всё закончилось печально, потому что на помощь симпатяге с заточкой бросились Мирон и еще один сокамерник. Меня спасла случайность. Дверь камеры открылась, и внутрь ворвались сотрудники СИЗО, которые, не разбирая правых и виноватых, быстро навели порядок трехэтажным матом и чувствительными ударами палками, в результате чего мы оказались на грязном полу.
Даже в это умиротворяющее мгновение парень, который затеял драку, не успокоился, зло прошипел в мой адрес:
— Я тя все равно достану.
За что получил еще один воспитательный тумак. Я предусмотрительно не стал отвечать, потому что мазохизмом не страдаю.
Не знаю, куда дели моих соседей, но я я попал в карцер. Мрачный, темный мешок навевал воспоминания о прочитанных в детстве романах Жюля Верна. Однако мне не понравился. Было холодно и сыро, хотелось жрать и в свою квартиру в Хамовниках. Я безуспешно поискал хоть какую-то лежанку. Так ничего и не найдя, постелил на пол свой недешевый пиджак и уснул, прислонившись спиной к стене. Надеюсь, крыс здесь нет.
Когда мне в лицо ударил сноп света, я проснулся и не сразу вспомнил, где нахожусь.
— Хромов, на выход! К стене, руки за спину! — эти команды быстро привели меня в чувство.
Я не стал спрашивать, куда меня ведут, справедливо полагая, что итак всё сейчас узнаю. Меня привели в следственные кабины, где меня уже ждала Струева. Особой радости от встречи ни я, ни она не испытали.
— Платон Игоревич, вот постановление о Вашем освобождении из-под стражи. Ознакомтесь.
Я взял в руки листы и стал читать. С удивлением обнаружил фамилию "Новикова" в документе. Сначала подумал, что показалось. Перечитал, и губы сами собой расползлись в улыбке. Моя ж ты хорошая! Значит, не наплевать тебе на меня, если показания пошла давать в мою пользу. Ради такого даже в тюрьму попасть не жалко.
— Что смешного?! — вырвал меня из приятных грез голос следователя.
Вот противная баба!
— Да вот думаю, сколько запросить компенсацию за произвол, творимый правоохранительными органами.
Синие глаза недовольно сверкнули.
— Вам вообще повезло, что эта девушка — Новикова пришла ко мне. Если бы не она, то версия Пархомовой выглядела более, чем убедительно. Совсем девчонке голову вскружили. Она не постеснялась даже мать о помощи попросить. Хотя с такой смазливой мордашкой это особого труда не составляет. Они так друг друга переубивают вообще.
Я напрягся:
— Если это — шутка, то несмешная.
Клавдия Сергеевна чуть наклонила голову на бок и продолжила:
— Почему же шутка? Пархомова не испугалась ложных обвинений, за которые ее саму можно привлечь к ответственности. Что мешает ей избавиться от соперницы по-другому?
Мне что-то поплохело.
— Вы побледнели, Платон Игоревич. Вам нехорошо? — уже приторно сладким голосом поинтересовалась следователь.
— Нормально все. Когда я могу покинуть эти гостеприимные стены? — рыкнул я нетерпеливо.
Надо решить проблему с Ириной. Мало ли что еще придет ей в голову.
— Прямо сейчас. Жаловаться будете?
— Обязательно!
Дальше мне вернули вещи и проводили за забор. Я глотнул воздух свободы и встретился глазами с отцом, который ждал меня под воротами.
— Такое впечатление, что я встречаю тебя после десяти лет отсидки, — тянет родитель задумчиво, — Как там?
При этом он кивает на уродливое здание за моей спиной.
— Курорт! — саркастически замечаю в ответ, — Слушай, может, поедем отсюда уже, а то как бы стражи правопорядка не передумали?!
У меня тысячи вопросов, которые хочу задать. Но прежде всего мне нужен душ и чистая одежда. Эту — выкину.
По дороге отец рассказывает, как пытался меня разыскать все это время, но безуспешно. Пархомов подсуетился. Фамилию бывшего друга отец произносит через зубы, добавляет, что тот знал, что дочь врет, предлагал забрать заявление, если я женюсь на Ирине.
— Я так понимаю, ты отказался.
— А что — надо было соглашаться?
— С ума сошел?
Потом отцу позвонила Давлатова и сообщила, что мою невиновность удалось доказать. И меня сегодня выпустят. А еще сказала, где меня содержат и телефон следователя, связавшись с которой, отец узнал, во сколько меня встречать.
— Ирка пришла к Лене, устроила там скандал, рассказала, что наняла кого-то, чтобы ее ударили, и написала заявление, обвинив меня в попытке изнасилования. Лена успела записать на диктофон признание Пархомовой и отнесла запись в следственный комитет. Струевой ничего не оставалось, как меня выпустить, — объясняю я то, что стало известно мне.
Отец удивленно крякнул:
— Я думал, падчерица Давлатова еще одно заявление побежит писать. А оно вон как!
— Я незабываем! Слушай, попроси Давлатова, чтоб меня к ней пустили. Мне поговорить с ней надо.
Отец хмурится:
— Единственное, что незабываемо — это твое самомнение, сынок.
Во мне же просыпается надежда. Я могу, сколько угодно бравировать напоказ. На самом деле, я просто очень соскучился. Мне б увидеть ее хоть на пять минут. Услышать голос.
— Пап, позвони, а?!
Отец отворачивается к окну:
— У нас только отношения наладились. Ладно, чего не сделаешь ради единственного сына.
Жмет вызов, ставит телефон на громкую связь:
— Да! — слышу я голос Давлатова.
— Сергей, здравствуй! Тут такое дело. Платон хочет Лену навестить…
Давлатов перебивает
— Не получится.
— Сергей, да хватит. Дело молодое, помирятся…
И в этот раз Давлатов не дает отцу договорить:
— Не получится, Игорь. Лена уехала. Куда не скажу, если она сама не захочет увидеть твоего охламона.
Распустившаяся было надежда увядает, рассыпаясь в прах.
Как же так?
Глава 17
Еленка
Я поражена тем, как быстро изменилось поведение следователя, которая ведет дело Платона.
Вот только сейчас она собиралась обвинить меня в том, что я лгу, пытаясь оправдать своего любовника. А уже через минуту она согласно кивает головой на каждое слово своего начальника, который сухим тоном дает ей указания допросить меня в качестве свидетеля, изъять у меня запись, осмотреть ее с моим участием, приобщить в качестве вещественного доказательства. И затем вынести постановление об освобождении Платона из-под стражи.
Все вышеперечисленное занимает по времени не так много, как я думала первоначально.
После всего, оказавшись в салоне маминой машины, я озвучиваю шальную мысль:
— Слушай, может, мы можем улететь сегодня? Ведь
