Маморитаи - Posok Pok
Итачи замер, когда расслышал выбивающейся из картины безмятежности всхлип. Заинтригованный, чуть обеспокоенный, он медленно побрёл на него, как бабочка на огонь. Он знал, что все дети клана с Саске, в доме Лидера, так что логично предположил, что чужое дитя заблудилось. В полночь. Почти на окраинах деревни.
Тихий, практически немой плачь завёл наследника Учиха к мусорным бакам в позабытым Ками переулке меж домами. Никого в тупике не оказалось. Безмолвие обмануло Итачи, он нахмурился, но решил не заострять внимания, ровно до очередного всхлипа. Рыдающая находка сидела в мусорном баке. Когда Итачи открыл крышку, то брови чуть не поднялись к линии волос. Маленькая черноволосая девочка, сжавшаяся в комок, подняла на него чистые, до омерзения невинные глаза с блестящими бусинками слезинок.
— Т-ты Шинигами? Ты пришёл и меня з-забрать? — тонкий плаксивый голосок отозвался в Итачи тянущей болью в грудной клетке.
— И тебя?
Она слабо кивнула и подняла руки-тростинки. На её коленях распластался безвольной куклой серый котёнок, его грудная клетка не вздымалась, а тельце обвисло в неудобной позе. Со стороны он казался мёртвым, пускай видимых ран не было.
— О-он внезапно… Я н-не ожидала…
Итачи бережно поднял прохладное тельце котёнка, повертел в руках и лукаво улыбнулся.
— Просыпайся, негодник. Я же знаю, что ты живой.
После этих слов маленький актёр встрепенулся, размашисто, с громким мявком, царапнул нос наследника клана, который, противоположно желанию животного, прижал его к груди.
— Ну же, выходи. Живой твой котёнок.
Лицо девочки вытянулось от удивления, рот приоткрылся, а глаза засияли от нескрываемого облегчения и счастья. Она ловко выпрыгнула из бака, встала перед Итачи, но руки к успокоившемуся котёнку не тянула. Лишь внимательно рассматривала спрятавшего мордочку в футболке Итачи негодника.
Пристальный взгляд наследника не остался незамеченным. Девочка замялась, сжимая разжимая кулачки, растёрла грязь на красной — Итачи отметил даже в темноте — от пощёчины щеке. Неожиданно, к шоку наследника, зрачок незнакомки окрасился в красный, а в самом углу закрутилось одно томое. Она опустила подбородок, на землю упало пару слезинок.
— Я-я услышала ш-шум, когда г-гуляла неподалеку… П-пришла… Я ничего плохого не хотела! Честно-пречестно! Э-этот… О-один дядечка… П-прогнал м-меня… Я всего лишь подошла к утковолосому! А он…
«Утковолосому? К Саске?» — прошмыгнула короткая веселая мысль, но быстро исчезла. Одна сторона щеки красная. Итачи подозревал, КАК её прогоняли.
— В-в общем… Я-я…наткнулась на него…хотела уйти отсюда, а тут он…в мусорку прыгает… А мне было так обидно! Так стыдно и обидно из-за того старика! Ну, это… Я и обняла котёнка… Он вырывался по началу… Потом перестал… Я думала, что убила его! — девочка ахнула, вскинула голову, грусть исчезла из чужих глаз, Итачи не понял как, но он оказался сжат в удивительно сильных коротких ручках.
— Спасибо, незнакомец-сан! Вы спасли его! Спасибо вам огромнейшее!
— Я не спасал, котёнок притворялся, — от опешившего состояния Итачи даже не пытался выбраться, тупо, с широко раскрытыми глазами, смотря на девочку.
— Но без вас я бы так и сидела там! Вот, держите! — она отстранилась, вытащила из нагрудного кармана платья маленький мешок с печеньем и протянула все — Микото-каа-сан наказывала правильно благодарить спасителей. Она будет очень, очень! ругаться, если я ослушаюсь, — свободной рукой девочка невесомо погладила красную щеку. Это недвусмысленно намекнуло, как именно наругают и накажут ее.
«Микото? Мама?!» — сердце сбилось с ритма, Итачи невольно стал с прищуром оглядывать странную девочку. Неприятный сюрприз: она словно женская версия его младшего брата.
Печенье на вкус показались знакомыми. Пряными, сладковатым, родными на языке.
— Откуда они у тебя?
— Микото-каа-сан на день рождение подарила! — довольно, нежно улыбнулась девочка.
— И когда же оно у тебя? — с ожиданием неизбежного произнес Итачи.
— Сегодня!
Итачи поднял голову к небу, где неизменно блестели звезды. Вздохнул. Прижал котёнка теснее и сел на корточки перед…сестрой.
— Как тебя зовут, чудо? — губы растянулись в ласковой улыбке, а ладонь легла на повреждённую щеку, трепетно гладя большим пальцем.
— Учиха Изуна! А тебя?
— Итачи. Учиха Итачи…
Итачи зачесал назад выпавшие из хвоста волосы. Ветер ударяет в лицо из открытого окна, мурашки пробегаются по шее, становится немного холодно. Он поднимает голову, замечая выглядывавшего наружу Саске. Катана брата беспечно хранится на кресле.
Наглый бродяга исчез с колен. Дверь оказалась закрыта. Он задремал?
— Я не понимаю, Итачи, — от родного, отрешенного голоса он пару раз растерянно моргнул, возвращая осознанность — Ни того, почему ты вступил в «Акацуки», ни того, по какой причине Изуна стала…кем стала.
— Всё подвергается изменению, — философски ответил Итачи, ставя локоть на подлокотник и упираясь подбородком на кисть.
— Как правдиво, — Саске фыркнул, вздохнул неслышно, растрепал волосы на затылке — Ты подталкивал меня к мести. К пропасти. Я все годы раздумывал над этим и пришел к выводу, что ты хотел уйти легко, но простоту жизни слагают в сказках. Я не убью тебя. Не хочу пачкать руки о предателя клана и одновременно верного Конохе человека.
Саске отвернулся от окна, где предрассветные лучи нескромно обволакивают его фигуру. Итачи спокойно посмотрел на брата и мягко улыбнулся.
— Месть имеет смысл, когда нет иного пути. Благодаря Наруто-куну у тебя он появился. Я прав?
— У меня много друзей, брат. Этот неугомонный тип в их числе, к сожалению, — закатил глаза, вспоминая насколько же его бесил Узумаки своей навязчивостью.
— Ты завёл разговор не для того, чтобы похвастаться и спустить меня на землю. Дело в Изуне? — чёрная радужка проницательно сверкнула, переливаясь алым.
— Как всегда, — буркнул под нос Саске и кивнул — Ты должен понимать её больше кого бы то ни было, у тебя в прошлом, как у АНБУ, были расширены границы допущенной информации. Почему Изуна предала Коноху? Почему превратилась в отступницу, которую ищут все Великие Страны?
Итачи невозмутимо прикрыл глаза. От длительной паузы Саске решил, что его проигнорируют, отчего раздражение засвербело в груди тяготеющим комом.
— Сложно уверенно утверждать о причинах предательства. Сколь сложен человеческий мозг, столь невозможно до конца понять мотивы преступников.
— Что-то ты знаешь. Итачи!
— Знаю, — осадил одним взглядом пыл младшего открывший веки Итачи — Ты тоже знаешь. Все в Конохе знают.
Итачи сел в кресле ровнее, сложил ладони лодочкой перед собой.
— Изуну ненавидели с самого её рождения. В клане за то, как родилась. В семье за то, от кого появилась на свет. В детдоме за то, какой росла, несмотря на все невзгоды. В академии за то, какие таланты проявляла, превосходя тебя, второго
