Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 09
В декабре-месяце (1911 г.) состоится знаменитая, строго конспиративная поездка (с Верой Чеберяк) в Харьков. С какой целью везли Чеберяк в Харьков? Чеберяк говорит совершенно определенно, что поехала туда, не зная даже цели поездки. Ее привели в «Гранд отель», где Марголин разыграл из себя члена Государственной Думы… и, выслушав версию (о совершении убийства) Мифле, сказал: «Не возьмете ли вы вину на себя?» Бразуль-Брушковский расходует на эту поездку целых 100 рублей, якобы из собственного кармана. Чеберяк везут скрытно, конспиративно, за нею следит какой-то Перехрист — тоже из редакции «Киевской мысли»! — с ней едет сыщик Выгранов, работающий для Красовского… Марголин не прописывается в гостинице, только впоследствии находится запись (о нем) в буфетной книжке. Я нисколько не сомневаюсь, что Марголин уже тогда знал, что будет защитником Бейлиса (на процессе). И вот он едет как адвокат, секретно, чтобы никто не знал, что это он — Марголин… Теперь, когда все это раскрылось, ему ничего не остается, разумеется, как играть роль благородного человека: я, мол, вовсе не скрывался… Нет, милостивый государь, вы скрывались, вы умышленно скрывали свою личность, свое звание и свою причастность к настоящему делу… И это до того ярко, до того определенно, что я в данном случае больше верю Чеберяковой, чем Марголину, Бразуль-Брушковскому и всем прочим. Они, несомненно, везли ее в Харьков, чтобы уломать, уговорить принять на себя убийство Ющинского. Они ей говорили: вас будут защищать самые лучшие защитники, мы дадим вам чистый документ, вас днем с огнем не найдут — только возьмите это дело на себя. Все это Чеберяк не могла выдумать… Однако Чеберяк на это не поддалась: она почувствовала, что если сознается в том, чего не делала, то ее выдадут с головой… Бейлиса выпустят, а ее засадят и денег не дадут.
ВЕРА ЧЕБЕРЯКВ декабре Веру Чеберяк возят по ресторанам. Она всегда приглашает с собой Выгранова, боясь, как бы ей не подсыпали чего-нибудь и не подсунули, после шампанского, чистый бланк для подписи. Вспомните ее показание, что ей подсовывали чистый лист бумаги, который она должна была только подписать, «а остальное мы сами сделаем»… И вот 22 декабря (1911 г.) Бразуль-Брушковский появляется у следователя (по особо важным делам) Фененко. Дело в то время уже близилось к концу и должно было быть направлено к прокурору, — а он говорит, что у него и Выгранова есть новые, существенные данные, и сообщит он их прокурору при условии, что арестуют двух братьев Мифле. На это прокурор справедливо ответил: «по темному следу я не пойду, ваша версия о Мифле не выдерживает критики»…
18 января, за два дня до утверждения обвинительного акта, он снова подает ложное заявление с одной только целью: запутать дело, помешать работе прокурора и во что бы то ни стало освободить Бейлиса, добившись передачи дела на доследование. Вот содержание его заявления: «…Состоя сотрудником газеты, я по поручению редакции следил за делом Бейлиса с самого начала, и у меня сложилось впечатление, что убийство есть дело шайки преступников… что имелось в виду инсценирование, то есть подражание ритуальному убийству для сокрытия следов преступления».
И теперь он уже говорит, якобы со слов Чеберяк и Петрова… что Ющинского привел на место преступления Назаренко, а первый удар нанес дядя мальчика, Федор Нежинский, и что Петров будто бы видел, как Мифле перед убийством набивал рукоятку на шило (чтобы заколоть мальчика), а окровавленное шило, мол, после убийства нашли Женя Чеберяк и другой мальчик, Зарудный… Все это было написано в заявлении, и теперь-то, господа присяжные заседатели, мы знаем, что все это была ложь, что Назаренко не мог в этом участвовать, так как сидел в то время под арестом, что ни Федор Нежинский, ни Лука Приходько не могли быть причастны к этому делу, что в пещере убийство вообще не могло быть совершено, не было никаких клятв — о чем тоже утверждалось, — что все это — сплошной вымысел. Когда Бразуля потом допрашивали, он сам говорил: я не верил в то, что писал, все это было, мол, сделано «в тактических целях», чтобы «вызвать брожение среди преступников», и в симуляцию ритуального убийства он, мол, не верил — другими словами, он признал себя виновным в ложном доносе, а за ложный донос по статье 540-й полагается соответствующее наказание…
18 января (1912 г.) Бразуль-Брушковский подает свое заявление прокурору, обвиняя в убийстве братьев Мифле, Назаренко, Луку Приходько и Федора Нежинского, — однако прокурор не придает этой версии никакого значения и не находит нужным возвращать дело к доследованию. Партии Бразуля и компании, таким образом, нанесен удар, и они мобилизуют все силы, чтобы выдвинуть на сцену что-то новое. Тут снова выступает обер-сыщик, господин Красовский. Он уже в сентябре (1911 г.) отстранился от следствия, но продолжал следить за его ходом, пока в январе (1912 г.) не был окончательно удален и снят с должности… Красовский, в свою очередь, находит себе двух помощников, неких Караева и Махалина, и все они работают, разумеется, совершенно бескорыстно, ради одной справедливости — однако жандармскому подполковнику Иванову точно известно, что им платят по 50 руб., а весь гонорар за работу составляет в одном только случае 5000 руб. Красовский, Караев и Махалин — вот три кита, на которых опирается теперь Бразуль-Брушковский, а деньгами заведуют (еврейские) адвокаты Марголин и Виленский.
Цель этих господ, во главе с Бразулем-Брушковским, — сочинить новых преступников, чтобы власти возвратили дело на доследование…Здесь перед нами проходит столько лжи и неправды, что мне трудно подобрать для этой истории подходящее слово. Когда мы слушаем рассказ обработанной Красовским Дьяконовой, то можно бы только смеяться: среди бела дня на улице Киева она три битых часа беседует с каким-то человеком в маске (!), и эта маска сообщает ей удивительные новые сведения… Дьяконова теперь знает свою роль: 11 марта (1911 г., день накануне убийства Ющинского) она зашла к Вере Чеберяк и увидела там Ющинского — а мы знаем, что именно 11 марта Андрюша в 2 часа дня был у родителей, а в 3 часа — у тетки, следовательно, все это — ложь… На следующий день, 12 марта, она опять заходит к Чеберяк — около 11 часов дня — и видит там «четырех хлопцев», которые убегают в соседнюю комнату, и видит еще ковер, в который что-то завернуто. Дьяконова теперь точно называет убийц: это Сингаевский (брат Веры Чеберяк), Латышев и Рудзинский — все эти имена раздобыли для Красовского его помощники — и называет еще четвертого, Лисунова, но вот беда — потом оказывается, что Лисунов в это время давно уже сидел в тюрьме под арестом…
Далее та же Дьяконова — которая, как впоследствии выяснилось, вообще уже давно у Чеберяк не бывала — приходит к той же Чеберяк еще и 14 марта, остается у нее ночевать, спит с ней в одной кровати и одной ногой даже касается трупа в мешке — и все это 14 марта, то есть через 2 дня после убийства, когда труп в квартире давно должен бы разлагаться, да, кроме того, оказывается, что Василий Чеберяк (муж Веры) в этот день на своем дежурстве не был и все это должен бы видеть и должен был спать в той же комнате…
Что же остается в этом деле, кроме Караева и Махалина — лжесвидетелей, которым мы верить не можем, и Дьяконовой, которая видит сны и разговаривает среди бела дня на улице с масками… кстати, и вы, господин Красовский, вы — тоже лжесвидетель! Подавая заявления уже не прокурору, а начальнику жандармского управления, печатая в газетах имена Сингаевского, Латышева и Рудзинского, эти господа были, разумеется, уверены, что достигнут своей цели, то есть дело будет отправлено на доследование…..Однако, в конечном итоге, они в своих расчетах ошиблись: ни Рудзинский, ни прочие названные ими, как участники преступления, в этом деле не виновны. В этом нет ни малейшего сомнения, властям и правительству тут нечего скрывать, и мы посадили бы их на скамью подсудимых, если бы были основания… Но это все — фантазии: мы не можем предположить, что воры убивают мальчика и держат труп где-то в…квартире, окруженной со всех сторон соседями, где масса глаз, где не могло быть совершено это преступление. А цель, а мотивы — где они? Какую опасность мог этот мальчик представлять для обыкновенных воров? Да никакой. И разве воры подвергают детей таким истязаниям, таким мучениям? Конечно, бывает, что и детей убивают, если они стоят у кого-то на дороге при ограблении, но никогда еще не было случая, чтобы их подвергали столь долгим и мучительным истязаниям…
Резюмируя вышесказанное, я прихожу к выводу, что все усилия извест-ной части еврейского общества, во главе которой стоял Марголин, несомненно руководивший частным расследованием по делу Ющинского, были направлены на то, чтобы следствие пошло по неправильному пути…После того как рухнули ложная версия о родственниках, версия о каких-то цыганах, которым якобы нужна была кровь для лечебных целей, — после всего этого оставалась только одна возможность, о которой, впрочем, ни Марголин, ни Бразуль, ни другие лица, защищавшие интересы Бейлиса… следственным властям никогда не упоминали: это — усадьба кирпичного завода Зайцева как место убийства…
