Владимир Гусев - Искатель, 1990 № 01
Крейг встал и примирительно поднял руки.
— Ну-ну, Мидори, — сказал он. — Ты же знаешь, что все это для меня темный лес.
Уже наступили сумерки, и он не мог разглядеть ее лицо.
— Я просто боюсь, — сказала она. — Боюсь, что мы даже не понимаем, что натворили.
— Мне всегда грустно становится от этого их писка, — сказал Крейг. — Сам-то я этих тварей не обижаю. Но как подумаешь, что целые континенты вопят от боли — днем и ночью, долгие годы… Клянусь Зверем, Мидори, мне тоже становится страшновато.
Она начала укладывать свои кисточки и краски, Крейг надел на левую ногу ботинок и даже зашнуровал его, не чувствуя никакой боли.
— Пойдем ко мне, — сказала Мидори. — Я приготовлю ужин.
Крейг уже несколько раз ужинал у Мидори. Это были лучшие вечера в его жизни.
Он взял ее мольберт, и они стали подниматься по крутой тропинке. Крейг почти совсем не хромал.
— Если тебе тоскливо от этой работы, то почему ты остался еще на два года? — вдруг спросила она.
— Через два года я наберу столько денег, сколько мне нужно, вернусь на Морден и куплю право охоты на Красного Зверя. Тебе, наверное, кажется, что это очень глупое объяснение?
— Вовсе нет, — сказала она. — То, о чем я думала, гораздо глупее.
Удивленный ее внезапной холодностью, Крейг не нашел что сказать. В это время сверху раздался крик.
— Крейг! Эй, Крейг!
Это был Джордан.
— Чего? — отозвался Крейг.
— Давай возвращайся? Борк прямо бесится: ты же должен заняться взрывателями. Только быстрее. Я там тебе оставил перекусить.
Остальное время в поле прошло для Крейга гораздо лучше.
Джордан стал помогать ему с работой по лагерю и подтрунивал над Уиланом и Райсом до тек пор, пока они не последовали его примеру. Кроме Уайлда и Кобба, никто не называл Крейга чистиком. Так что настроение у него было отличное. Когда они возвращались на Базу и Крейг вел гравиплан над морем, Джордан сидел рядом с ним. На юге синел остров Зверя, а на востоке, на самом горизонте, вставали вершины континентальной прибрежной гряды.
— Ну вот, скоро будем дома, — сказал Джордан. — Нас ждет пиво и нормальная кухонная плита. Может, нас пошлют охотиться.
— Хорошо бы, — согласился Крейг.
На Базовый остров было приятно смотреть. Четыре тысячи квадратных миль саванны с холмами и рощицами молодых дубов и буков. И там полно дичи — морденских зверей и птиц.
О присутствии человека свидетельствовали прямоугольные поля и здания на северной оконечности острова. Но большую часть острова занимали теплицы-лаборатории с ионной защитой, где рос танасис. Базовый остров для людей был кусочком желанного будущего этой планеты: именно так она будет выглядеть, когда танасис уничтожит фитонов, а потом и сам будет уничтожен, и на ней расцветут морденскне фауна и флора. Нa Базовом острове люди действительно чувствовали себя «дома».
Другие группы, работавшие на окружных стенах, еще не вернулись. Уайд доложил, что они ликвидировали тысячу двести миль окружных стен (это на пятьдесят процентов превышало средний результат белконтийцев). Их поздравил сам Барим, Верховный Охотник. Это был дородный человек с низким голосом, постриженный ежиком, и на лбу у него красовалось четыре красных кружка. Крейгу впервые жал руку человек, который убил четырех Красных Зверей. В качестве поощрения Барим на неделю отправил их группу отстреливать дичь. Крейг охотился в паре с Джорданом. Он убил двадцать оленей, двенадцать кабаков и множество птиц. Результаты Кобба были куда скромнее, и Джордан не преминул сострить по этому поводу. Кобб пришел в бешенство, в эти минуты он напоминал разъяренного воробья.
С тех пор как на Базе появились морденцы-биологи, там царила жизнерадостная атмосфера. Крейгу нравился весь этот шум. Вскоре ему рассказали последнюю сплетню. Барим распорядился начать производство пыльцы для транслокации. Белконтийка Милдред Эймс, главный биолог, отказалась. Но лаборатории были собственностью Мордена, и Барим приказал своим парням приняться за работу. Госпожа Эймс устроила скандал. Тогда Барим запретил белконтийцам вход в лаборатории. Борьба была неравной, но Эймс не сдавалась. Она добилась, чтобы ее людей снова пустили в лаборатории. Теперь они имели право только наблюдать к фиксировать результаты, то есть заниматься чистой наукой. В общем, жизнь здесь была нескучной.
Ревнуют нас к фитонам, посмеивались морденские биологи. Боятся, что мы узнаем, как они водили нас за нос! Уж мы во всем разберемся. Красный Зверь — свидетель!
Kрейг иногда встречался в лабораториях с Эймс. Сейчас эта высокая стройная женщина выглядела осунувшейся и несчастной. Она назначила Сидиса наблюдателем в лаборатории; он больше не будет заниматься окружными стенами. A Крейг часто вспоминал о том, что рассказала ему Мидори. Особенно сильное впечатление на него произвел рассказ о поглощении, и он ждал удобного случая, чтобы блеснуть эрудицией. Однажды за завтраком случай представился. Группа Уайлда сидела за одним столом с биологами. Как всегда, шум голосов перекрывал звяканье посуды. С одной стороны от Крейга сидел Кобб, с другой — Джордан, а напротив — коренастый лысый человечек по имена Джо Брин, морденский биолог. Джо заговорил об окружных стенах. И Крейг решил, что сейчас самое время.
— Здорово они их делают, эти окружные стены, — сказал он — Они поедают друг друга, и потом опять рождаются. Это называется поглощением.
— Но поглощают они только самых паскудных фитонов, правда ведь? — сказал Джо. — А как тебе нравится их способ спариваться?
— Мне совсем не нравится! — крикнул Уайлд, сидевший во главе стола. — Я бы так не хотел.
— О чем они? — шепотом спросил Крейг у Джордана.
Но Кобб его услышал.
— Чистик хочет знать, откуда берутся дети, — громко сказал Кобб. — Кто ему объяснит?
— Папаша Борк объяснит, кто же еще! — сказал Уайлд. — Слушай, чистик, как это бывает. Когда у этой свиристелки появляется такое вот странное чувство, она находит себе товарищей — от одного до дюжины. Они кучей садятся на стол и становятся розоватым наростом. Ты их видел, конечно, эти наросты. А потом нарост лопается, и из него вываливается на землю клубок корешков. Ясно тебе?
Все вокруг улыбались. Крейг покраснел и качнул головой.
— Корешки расползаются и уходят в землю, — сказал Джордан, а потом из каждого вырастает фитогенное дерево. Целый год на нем растут фитоны, целая бездна фитонов. После этого дерево становится для них просто прибежищем и «столовой».
— Я видел уйму таких корешков, — сказал Крейг. — Мне в голову не приходило, что на самой деле это такие семена.
— А ты знаешь, чистик, чем отличаются корешки-мальчики от и корешков-девочек? — хихикнул Кобб. Джо Брин фыркнул.
— Кончай, Кобб, — сказал Джордан. — Понимаешь, Крейг, у них надо считать ножки. Каждая пара ножек сама по себе способна к размножению.
— А неплохо они устроились, — сказал Уайлд. — У одного корешка может быть дюжина полов, и каждый с каждый это самое… И все одновременно! Не слабо, черт возьми!
— А ты как думал! Они ведь раз в жизни этим занимаются, — снова фыркнул Джо. — Что и говорить, здорово у них это налажено: полиплодия и все такое прочее. Клянусь Красным Зверем! Вот если бы наш танасис мог так размножаться!
— А я могу еще и не так размножаться! — предложил Уайлд. — Было бы с кем.
— Эти белконтийки считают, что мы для них грубоваты, — усмехнулся Джо. — Так что придется тебе потерпеть до Мордена.
— Есть тут одна на острове Бертон, — сказал Уайлд. — Хорошенькая.
— Точно! — подхватил Кобб. — Вот чистик ее знает. Чистик, как ты думаешь, она согласится?
— Heт! — Крейг едва не раздавил чашку, которую держал в руке. — Она очень странная. Тихая такая… Но она добрая и порядочная!
— Наверное, чистик даже не попробовал. — Кобб подмигнул Джо. — Бывают такие тихони, которых только попроси…
— Вот я и попрошу! — крикнул Уайлд.
— Старина Борк явится к ней с двумя красными кружками на лбу, — осклабился Джо, — она сразу и опрокинется, а в стволе у ней уже будет полно масла!
— И удивится же старина Борк, когда узнает, что там уже побывал старина Кобб, у которого на лбу один-единственный кружок! — добавил Кобб.
Прозвучал сигнал к началу работы. Все встали; раздался стук переставляемых стульев и топот ног.
— Будешь работать в пивоварне, — приказал Уайлд Крейгу. — А в понедельник мы уже должны быть в поле.
Скорей бы в поле, подумал Крейг. База ему как-то вдруг опротивела.
Их новой работой было рассеивать пыльцу способного к транслокации танасиса. Работали они в тех районах Северного континента, где с воздуха видны серебристые прожилки на темно-зеленом фоне: это фитоны проникали в старые массивы танасиса. Полконтинента оказалось покрыто узором из остатков окружных стен; с воздуха они казались шрамами. Когда-то танасис одерживал здесь победы, но теперь местная флора брала реванш, и повсюду виднелись рощицы серебристых стволов.
