Баламут - Alexander Blinddog
— Вот вернёмся во Псков, — пообещал Алексей. — Я всё отцу доложу про него, если у самого боярина мужества не хватит сознаться.
— Когда это ещё будет, — вздохнул Баламут. — Сейчас нам надо решать проблемы посерьёзнее. Хотелось бы, наконец, отдохнуть спокойно, да всё недосуг. Давай, брат, собирайся, нам надо в дорогу отправляться, всю Русь спасать. Времени у нас почти не осталось.
Глава 19 Что в сапоге?
Весь следующий день они провели в бешеной скачке. Обоих не тянуло ни на шутки, ни на разговоры. Алексей то и дело кидал тревожные взгляды на небо, где солнце всё ближе клонилось к горизонту, а значит времени до начала чёрного ритуала оставалось всё меньше.
Они осторожно, прячась за деревьями, приблизились к самой кромке леса, разглядывая картину, открывшуюся перед ними. На большой поляне кругом стояли гигантские каменные столбы. В середине стоял ещё один, к которому железными кандалами была прикована девушка. Княжна Василиса. Алексей дёрнулся и Баламут схватил его за плечо.
— Не суетись, — сказал он, — надо осмотреться.
По поляне между камней ходили несколько десятков людей в длинных бурых балахонах. Они хором распевали песню, на незнакомом языке. Перед княжной, в шлеме из оленьих рогов и волчьих клыков, стоял, по всей видимости, главный шаман культа Мары. Воздев руки к небу, он громко выкрикивал слова, начиная ритуал. Гортанные звуки, ломаные предложения, от которых у Баламута по спине пробежали мурашки. От пальцев шамана срывались вверх длинные голубые искры. Между камнями то и дело возникали и исчезали синие плети, будто сотканные из горящего льда.
— Этот у них за старшего, вроде, — шепнул Баламут. — Как там мудрец наш его назвал? Облакан?
— Улукхан.
— Да без разницы. Думаю, самое главное его первым выбить. Вряд ли у них запасной есть, что чёрное колдовство ведает.
Алексей кивнул:
— Убьём его и ритуал сорвём. Хотя бы на время.
— Ты посмотри на остальных, — сказал наёмник, — вроде сплошь слуги божьи, пусть и языческой богини зимы и смерти, но всё-таки. И все, что характерно, при оружии.
Напрягая зрение, Алексей понял, что Баламут прав. Все люди в балахонах были разномастно вооружены. У кого копье, у кого меч, у кого-то просто дубинка болтается на поясе.
— Подготовились, гады, к случайной встрече с теми, кто им решит ритуал испортить. На Мару надейся, а сам не плошай.
— Много их, — сказал княжич. — Что будет делать?
— Дело ясное, дело скверное, — сказал Баламут. — Предлагаю быстренько обсудить вопрос, на сколько сильно нам вообще та княжна нужна? Может, тебе какая другая сгодится? Слышал я, половецкие княжны довольно миленькие.
Алексей ткнул его кулаком в бок.
— Ай! — Баламут почесал ушибленное место. — Злой ты какой-то. Нервный. Почему ты вообще решил, что они ей зла желают? Может, сейчас попоют свои песни, потанцуют, отпустят её и разойдутся все радостные и довольные, откуда нам знать? Налетим мы на них, порубим мечами в капусту, а они невиновные, как зайчики на лужайке. Стыдно будет. Добрые люди, у них на лицах написано. Особенно вон тот, с клыками и рогами на шапке. Выглядит доброжелательным. А ты сразу — убьют княжну, в жертву принесут, спелись вы с этим стариком в башне. Ты всё время плохо о людях думаешь.
— Раз хитрого плана никакого у нас нет… — сказал Алексей. — Значит, просто пойдём и просто всех их перебьём.
— Просто и гениально. Я даже жалею, что я до такого не додумался. Кусаю локти от зависти. Почему всегда столь гениальные мысли приходят в голову только тебе.
Баламут шлёпнул себя ладонью по лбу.
— Их пара-тройка десятков. Нас всего двое. Так будем же убивать до тех пор, пока их не окажется меньше, чем нас. Ух! Невероятно!
— Ты ещё скажи, что это не сработает, — хихикнул княжич.
— Сработает, конечно, против такого суждения спорить тяжело. Только раньше я за тобой не замечал тяги биться так неразумно. Одно дело виверна или Горыныч там, тут понятно. Нас больше, их меньше. А сейчас-то с чего ты решил, будто у нас есть шансы на победу? Прости за прямоту, я бы на нас и ломаного медяка не поставил.
— Раньше со мной меча Сварога не было. Он мне даёт силу и опору. С ним — победим! Никак иначе.
— Говоришь вечно так, будто всё знаешь. Откуда нам вообще знать, чего на самом деле хочет Сварог? Может, он лучший друг этой самой Мары? Может, он ждёт не дождётся, когда Мара придёт на земли Руси? М-м-м? Не думал об этом? Следит за ними сейчас с небес или из кустов, или где там боги водятся, и в полном недоумении такой «что, черт побери, эти сопляки себе возомнили, ну я их сейчас молнией испепелю»?
— Слов мудреца тебе мало было? Что нам нужен меч, чтобы остановить Мару?
— Ты про того безумного дедулю, который всякие фокусы с дымом показывал? Да, извини, но что-то меня начинают терзать смутные сомнения.
— Прекращай балаболить, — сказал Алексей своим «взрослым» тоном, поднимаясь на ноги.
Он поправил плащ, стряхнул с одежды ветки и листья, выровнял шлем и проверил как ходит меч в ножнах.
— Пора славу ратную поиметь.
Баламут продолжил лежать на животе и подпёр подбородок кулаками.
— Пока не пообещаешь, что в былинах меня будут звать не просто Баламутом, — сказал он, — никуда не пойду. Знаю я тебя, всю славу себе заберёшь, а про меня забудут. Будут только потомки наши говорить, что в битве у каменных столбов был при великом князе Алексее Владимировиче бродяга какой-то. То ли Жирослав, то ли Мокроус. Так не пойдёт. Хочу себе красивое имя. Певучее такое, но чтобы грозно звучало, как боевой рог. Пусть в легендах об этой битве меня называют, скажем, Баламут Ясный Сокол. Или там, Баламут Красно Солнышко Красивое Личико. Не-не-не, подожди, придумал — Баламут Блудимирович Длинный Змей.
— Всё? Наговорился?
— Почти. Я только что понял, как ещё много мне надо высказать, пока оно из меня
