Тенор (не) моей мечты - Тереза Тур
И, мурлыкая что-то до боли знакомое, развернулась и выскользнула из гримерки, оставив Артура полуодетым и растерянным. Да что там растерянным! На него словно лавина обрушилась.
Его Аня, его любимая нежная девочка, его огонечек, назвала то, что между ними было — просто хорошим сексом. Как это вообще возможно?! Кто ее подменил? Да что это вообще?..
«От актрисы истинных чувств не жди…» — мурлыканье в коридоре перешло в полноценную арию. Из «Сильвы».
Подрагивающими руками Артур быстро натянул майку и влез в проклятые балетки. Внутри него было пусто и звонко до боли, и мучительным эхом отдавались слова арии, как нельзя лучше подходящие к случаю. Что-то о сердце актрисы, с которым нельзя играть.
Кажется, кто-то доигрался.
Надо ли говорить, что когда он увидел серебряный доллар, подкинутый Розой Говард и пойманный Аней, он сделал вид, что его это совершенно не касается. Вот просто вообще.
Глава двадцать вторая
На грабли вечно наступая,
Завидую самой себе.
Какое крепкое здоровье,
Какой недюжинный талант!
(С) чья — не нашла
Анна (вчера)
Она не очень хорошо понимала, зачем пошла ужинать в «Метрополь» с Бонни и Розой. Этих двоих она тоже не очень хорошо понимала, если не сказать хуже — не понимала вообще. И не двоих, а троих. То есть слухи об очень странном семействе Говард до нее доходили, но она слухам не особо верила. А тут…
Факты были налицо. Шведская семья как она есть. И чего Аня не могла понять вот совсем-совсем, так это почему Говарды позволяют Бонни ходить налево. И не просто налево, а открыто и бессовестно иметь своих «звезд» прямо на репетициях.
Не то чтобы Бонни делал это прямо сегодня, на глазах у Розы. Но то, как вела себя Милена и как она всем раззвонила, что спит с самим Бонни Джеральдом — явно было не на пустом месте.
Очень, очень странные отношения.
И очень, очень любопытная леди. По ней не скажешь, что писательница и сценаристка, скорее — журналистка. Как вцепится!
Вот она и вцепилась. Ей, видите ли, страшно понадобились подробности жизни квартета и в частности Ани с Артуром.
Мало ли что ей там понадобилось. Аня не собиралась открывать душу практически незнакомке. Да еще и писательнице! Так что она переводила разговор на квартет, на совместную учебу в ЦМШ и консе, на что угодно, кроме Артура.
Пока этот гад не позвонил и не сыграл ей… О, как он играл! Еще в консе она была готова отдаться ему прямо за роялем! От того, какое у него становилось лицо во время импровизаций, ее душа пела, а с его музыкой она взлетала под самые облака…
— Я люблю тебя, — сказал он так, что сердце зашлось. И не только сердце.
Как хорошо, что она не дома и не одна! А то бы сорвалась и помчалась к нему. Куда угодно. И там, где угодно, просила бы его — играй, играй для меня! Подари мне наслаждение большее, чем секс. Большее, чем любовь. Большее, чем все — твою музыку!
И плевать, что ровным счетом ничего бы это не изменило. Потому что Артур — такой, какой есть. Он не изменится.
— Ну что ты за человек такой, — почти простонала она и отключилась.
— Он тебя любит, ты любишь его. Вы есть все усложнять, — с присущей ему тактичностью носорога заявил Бонни Джеральд, задумчиво рассматривая Аню над бокалом с глинтвейном. Безалкогольным. Таким же, как у Розы.
— Усложнять? — переспросила Аня. — То есть мне надо было терпеть его выкрутасы, молчать и продолжать готовить завтраки?
— О, ты еще и готовишь завтраки! Белиссима! Арчи — придурок, — выдал Бонни, отпил свой компотик и нежно обнял Розу.
— Ага, — кивнула Роза. — Почему ты молчала, пока не сорвалась?
Спросила — и так же нежно прижалась щекой к плечу Бонни.
Прямо в ресторане. И чихать они хотели на весь мир.
Вот почему у них с Артуром не так? Где она ошиблась? Где упустила? Ведь Бонни — козел не меньший. Даже, пожалуй, даст Артуру фору. Артур по крайней мере резвился со своими фанатками лишь на гастролях, подальше от Ани. И соблюдал хоть какие-то приличия. А Бонни девочку Миленочку — чуть ли не на глазах у Розы. Но Роза словно ничего не замечает… хотя нет, очень даже замечает — иначе бы Миленочку не облили ледяным презрением, когда Бонни явился за Аней в «Оперетту».
Как все непросто! И совершенно непонятно, как Роза умудряет держать Бонни на коротком поводке. Видно же, что мистер козлогений будет прыгать через кольцо по первому же ее «але!»
Как бы научиться так же, а?
— Так почему, Ань? — настырно допытывалась Роза.
— Почему… не знаю. Так получилось. Просто все покатилось как-то разом. Этот его роман с Даной, и прослушивание…
— Арчи сказать кастинг? — уточнил Бонни. — Или сказала та… как ее звать, Мадонна?
— Дана ее звать, — подсказала Роза. — Не похоже на Артура вызывать тебя на кастинг, он в тебе уверен.
Аня поморщилась. Вспоминать об унижении было больно… но… уже как-то не так сильно.
— Неважно. Что было, то прошло. Не хочу об этом говорить.
— Вот и зря. Тебе нужно, — покачала головой Роза. — Ты его любишь.
— У нас ничего не выйдет. Я не готова снова быть ему милой послушной женушкой, забыть о собственной карьере и бесконечно терпеть и прощать. Хватит.
— Да-да! Хватит! — довольно кивнул Бонни. — Ты делать скандал, ты бить его по морда, а потом заниматься любовь. Молчать плохо.
— Не хочу я скандалить, — передернулась Аня. — Это утомительно и бесполезно.
— А чего ты хочешь? — опять вцепилась в нее Роза. — Ты сама знаешь, чего ты хочешь на самом деле, для себя?
— Я не… — привычно закрылась Аня, но тут в мозгу словно что-то щелкнуло. — Знаю. Я-то знаю, но…
— Но — потом. Что ты хочешь, скажи вслух.
— Я хочу петь. У тебя, Бонни. Я об этом мечтала лет десять. Быть звездой Бонни Джеральда, получить «Тони», прогреметь как Брюно Пельтье в «Нотр Дам». Как Барбара Стрейзанд в «Кошках».
Бонни довольно кивнул, но Роза не отставала:
— Супер. А что еще?
— Хочу вырастить дочь.
— Тоже супер. А для себя, Ань? И с Артуром — что тебе нужно на самом деле?
— Да ничего, — снова поморщилась Аня. — Пошел он… Это уже не любовь, а издевательство.
— Тем не менее, тебе не все равно. Ну,
