Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян
Девушка начинает демонстрацию вскрытия ракушки.
Я незаметно прикрываю рот и тихонько отворачиваюсь. И сталкиваюсь взглядом с Артёмом, который, кажется, наблюдает за мной. И, всё понимая без слов, виновато поджимает губы.
В этот момент случайно чувствую вибрацию в сумочке и ухватываюсь за этот спасительный повод. Не глядя, достаю телефон и, показывая жестом, что надо ответить на входящий, встаю из-за стола и иду к дверям туалета.
— Слушаю, — отвечаю на автомате, так и не посмотрев, от кого звонок.
— Ты где? — раздается в трубке.
Голос Карена плохо слышен — много громких посторонних шумов. Очевидно, он не дома. Как и я, впрочем. Один-один…
— С подругами, — говорю спокойно. Не спрашиваю его, где он сам… Понимаю, что меня это совершенно не беспокоит.
— Скажи адрес, я приеду, — звучит уже громче. И четче. И я различаю неровную речь и растянутые гласные.
— Ты пьян? — спрашиваю тихо. Но в ответ звучит грозное: «Адрес!»
— Ксюша, — слышу внезапно за плечом и от неожиданности вздрагиваю. — Все в порядке?
Киваю Артёму, а вслух произношу:
— Увидимся дома, Карен.
И отключаю телефон.
— Ты выглядишь расстроенной, — в уже привычной манере выносит вердикт Артём.
— Не люблю устрицы, — отвечаю, убирая телефон в сумку. — Знала бы заранее…
— Мне жаль.
В его взгляде читается смущение.
— Ну а ты-то тут причем? — говорю спокойно. — Ты не мог знать.
Он несколько раз кивает, о чем-то задумавшись. Будто набирается решимости. Так и стоит полминуты, преградив мне путь к столам.
— Пока ты не вернулась к подругам, — произносит он наконец, — я могу задать тебе один вопрос?
Он снова смотрит в глаза, сосредоточенно, слегка прищурившись. И снова этот внимательный, направленный взор отдается во мне странным, тягучим волнением. Мне становится не по себе. Ребра реагируют на происходящее нервным спазмом. Обхватываю себя руками, чтобы унять тревожность.
Киваю.
— Я тебя чем-то обидел?
Вопрос обескураживает своей неожиданностью. Артём говорит это осторожно, словно боится меня расстроить. Я замечаю, как он то расслабляет, то сжимает собранные в кулак пальцы так сильно, что костяшки на них белеют.
— Не понимаю, — поднимаю на него полный замешательства взгляд.
— Я писал тебе… — не договаривает он. Делает паузу.
А я мысленно уношусь в новогодняя ночь. В памяти всплывает наша ссора с Кареном. Его клятвы всё исправить. Звонок на его телефон от Риты.
И оставленное без ответа сообщение от заботливого бармена.
— Да… Да, верно. Прости, я в тот день была не в состоянии отвечать на сообщения… — признаюсь, как есть. Он и так всё знал. Перед ним не нужно притворяться.
— Я понимаю, да. — Он мимолетно улыбается, но тут же возвращает себе серьезное выражение. — А потом…
— Что потом?
— Я… — замолкает, осторожно подбирая слова. — Волновался. Твой муж был в бешенстве, когда забирал тебя. И ты не ответила. Я звонил, чтобы убедиться, что он не причинил тебе вреда. Ты сбросила звонок.
Я совершенно точно уверена, что не получала больше никаких звонков в тот день. И тем более не сбрасывала никаких звонков…
— Я болела. И Карен бы мне не навредил.
— Не надо оправдываться, пожалуйста. Я понимаю, что это звучит как-то странно…
— Так и есть, — соглашаюсь. — И я не оправдываюсь, Артём. Я действительно заболела.
— Да… А то я грешным делом решил, что ты меня в черный список закинула. Не понятно, за что, конечно. Но вдруг… — тянет он. А потом чуть увереннее добавляет: — На прошлой неделе ты тоже не видела моего сообщения?
— На прошлой неделе? — повторяю удивленно.
— Да, после встречи в том ресторане. Анатолий Вадимович…
— У меня не было никаких сообщений от тебя на прошлой неделе, Артём, — отвечаю уже нервно, не дав ему закончить фразу. Этот странный допрос начинает напрягать. Не понимаю, чего он хочет? — Я могу пройти?
— Да. Конечно. — чеканит он, сосредоточенно отступает вправо, освобождая мне проход.
Вот и расслабилась…
Иду к своему столу. Он продолжает стоять, не идет следом. Девочки уже расправились со своими моллюсками и над чем-то смеются, держа в руках наполненные бокалы. Похоже, они ждали меня, чтобы сказать какой-то тост…
— А где Артём? — Ира, вытягивает шею, смотря мне за спину.
— Я не знаю! — говорю как-то слишком резко. Взгляд Иры застывает в удивлении. Оля ставит бокал перед собой и, сдвинув брови, начинает меня разглядывать.
— Милая, все хорошо? Кто звонил?
Понимаю, что не хочу дальше оставаться в этом баре.
Это не я.
Я не делаю ничего назло.
Хочу домой. Снять с себя этот брючный костюм, второй кожей прилипший к телу, принять ванну, никуда не торопясь, ни о чем не думая, не переживая, не отчитываясь… Надеть любимый пушистый халат, налить горячего шоколада в большую керамическую кружку с «вязаным» узором и, закрыв глаза, слушать «Зиму» Вивальди в одиночестве.
— Ксюш, если что-то случилось, ты скажи, мы поможем, — не унимается Оля.
— Ксюш, на тебе правда лица нет, — лепечет Ира. Я вижу, что они обе искренне встревожены.
Но из-за чего? Одной случайной резкой фразы? Неужели я совершенно не в состоянии скрывать свои чувства? Или я настолько приучила всех вокруг к тому, что всегда спокойна, рациональна, уравновешена, что любое проявление эмоций, не вписывающихся в это представление обо мне, вызывает в окружающих меня людях непонимание? Сбивает их с толку?
— Хм… — Мысль отражается на губах горькой ухмылкой. — Нет, девочки, всё в порядке. Я просто поняла, что устала. Оставлю вас, вы не обидитесь?
Конечно же, они отвечают, что совершенно не обижены. Мы скомкано прощаемся, я накидываю на плечи куртку и быстрым шагом направляюсь к выходу. По привычке несколько секунд ищу глазами белый Ауди, потом вспоминаю, что избавилась от неё. И теперь сама не знаю, сделала ли это потому, что сама захотела?
Или назло мужу?..
Кутаясь в куртку, иду к своей новой машине, но не дохожу нескольких шагов.
— Ксюша! — окликает меня Артём.
Я останавливаюсь, делаю глубокий вдох. Поворачиваюсь. Он стоит в нескольких шагах, в поло с короткими рукавами под мерзким пронизывающим до мурашек ветром.
Мы схлестываемся взглядами. Мой — вопросительный. Его — встревоженный.
— Не садись за руль, — говорит он, качнувшись в мою сторону. —
