Шоколад - Тася Тараканова
Я не закрыла глаза, не смутилась, глядя на его атлетическую совершенную спину, на четкие проработанные мышцы. Достойный мужской экземпляр, подаривший мне незабываемую ночь нежности — единственную прекрасную ночь в моей жизни, которая больше не повторится.
События этой ночи лучше спрятать в дальний карман памяти. Возможно, когда-нибудь они согреют меня, как согревает тепло затухающего камина или тёплый толстый плед, или горячий душистый чай. Но не сейчас! Не сейчас, когда мужчина рядом. От него фонило опасностью, как от ядерного реактора. Страх, что этот человек сделает всё по-своему, сбивал все мои благие настройки. Я знала жесткого, сурового начальника, помнила все его поступки. Люди не меняются — это надо зарубить на носу.
Когда я пришла на кухню, на столе уже ждал завтрак: яичница и бутерброды. Полковник молча посмотрел на мои многострадальные серые спортивные штаны и оранжевую футболку. Вещами я так и не обзавелась.
— Что будешь? Чай, кофе?
Хотелось бы кофе, но я люблю с молоком. Об этом знать ему не обязательно.
Ответом стало моё неловкое пожатие плечами. Какая разница, что я буду пить?
— Чай?
Да
Я через силу улыбнулась и кивнула.
Надеюсь, что сейчас мы вместе за столом последний раз. Завтрак продолжился в полном молчании. Временами я исподтишка смотрела на полковника, надеясь прочитать ход его мыслей и дальнейшие действия. Он сосредоточено ел, полностью отстранившись от меня. Стало неуютно, как будто я не оправдала его ожиданий. Напряжение между нами стало почти осязаемым. Пора прощаться.
С трудом протолкнув в сжавшееся горло последний глоток жидкости, потерявшей для меня вкус, решила встать.
— Не торопись, Майя.
Встать не получалось, жалко улыбнулась своей неловкости, посмотрела на расплывающееся в глазах хмурое лицо полковника и… улетела.
Глава 15. Контратака
Открыв глаза, я уткнулась в трещины на потолке. Тупо пялилась на них, не веря своим глазам. Я лежала в своей комнате в колонии. Сердце подкатило к горлу. Значит, я никуда не уезжала из лагеря, мой мозг просто показывал иллюзии, похожие на настоящую жизнь? И, наверное, валялась в мед части у Виктора, а сейчас меня вернули в камеру?
Повернула голову к столу. Пусто. Если всё, что со мной произошло, правда, как я очутилась здесь? Как полковник меня сюда привёз? Да, он сказал, что мы должны поехать, я ответила отказом. Что он сделал? Чем-то накормил, напоил. А дальше? Он не имел права меня похищать! Кого бы он спрашивал? Приподнявшись, я села, свесила ноги с кровати. На мне были серые спортивные штаны, оранжевая футболка и ноги в синих носках, пакет с вещами около стола. Кроссовки валялись у порога, как будто их как попало бросили на пол, хотя я всегда аккуратно разуваюсь и ставлю обувь башмак к башмаку. Меня утащили из квартиры полковника в том, в чём я была утром или в этой одежде я всё-таки лежала в мед части? Кружилась голова, подташнивало.
Боже, я безумна! Колония свела меня с ума!
Едва успела к унитазу, как меня вывернуло.
Вернувшись в кровать, я снова легла, закрыв глаза. Так не должно быть, но это случилось. И секс с полковником. Перевод в двести тысяч. Это не из области фантазий. Хватит наговаривать на себя.
Мой папа отлично играл в шахматы, он рассказывал, что в каком-то турнире за свою организацию в области он играл на первой доске и в тридцать четыре года подтвердил кандидата в мастера спорта. Он и меня с раннего детства учил играть. Папа говорил: «Не торопись, Майя. Думай. Думай на несколько ходов вперёд». Шахматы меня мало привлекали, но сейчас папин совет был единственно возможный из того, что у меня было. Из морока, в котором я очутилась, придётся выныривать самой, никто не поможет.
На смену растерянности и ужасу пришла холодная злость, помогающая думать. Что ж, рассмотрим ходы полковника. Он следил за мной, знал, где живу и вовремя появился в роли спасителя. Следующий ход, забрал к себе, свозил к психиатрам, удостоверился, что не сумасшедшая.
Дальше заявление в суд. Здесь была нестыковка. Хотя почему нет? Я же растаяла, поверила, пошла с ним. Поэтому деньги, предложение о штампе в паспорте, ночь нежности, и пчёлка Майя потеряла голову.
Строптивая Майя не захотела добровольно ехать в колонию. Подвела полковника. Ему пришлось действовать жёстко без моего согласия. Он присоединил меня к отряду, поселил в камеру. Полковник хочет свести меня с ума. Муж мог заплатить, чтобы меня заперли в дурку. За два месяца не получилось, решили продолжить. Удар в челюсть супруг выдержал для достоверности игры. От этой мысли затошнило, и я снова шагнула к унитазу. Моё сознание навязчиво рисовало двух безжалостных монстров, скрепляющих сделку рукопожатием, я уже не могла отделаться от этих образов.
Почти всю ночь меня периодически рвало, пустой желудок сжимался болезненными спазмами, я вскакивала и бежала к раковине, стояла над ней, сплёвывая горькую слюну, упираясь руками в стену, потому что к утру уже качало от боли и слабости.
* * *
Когда за окном начало светать, немного отпустило, я скрючилась на кровати, прижав колени к животу. Блокировка двери, шаги по коридору, женские голоса откликнулись в сердце предательской дрожью. Не в состоянии разлепить глаза и подняться, пропустила завтрак. Потом кто-то зашёл.
Медленно повернув голову, в сторону вошедшего, успела увидеть только спину инспектора. Неужели снова шить? Перевернулась на другой бок, чтобы посмотреть, что он принёс. Упаковка с чаем, маленькая коробочка сахара — рафинада, ржаные хлебцы и никелированный термос. Наверное, Виктор, таким образом, позаботился обо мне. Хорошо хоть швейную машинку не притащили. Шить сегодня я бы в любом случае не смогла.
Я провалялась целый день на кровати, иногда вставая выпить сладкого чая и похрустеть хлебцами. Ценить то, о чём смешно и подумать на воле — колония меня научила быстро, осталось совсем немного — выжить. Окружающее пространство сузилось до ненавистной камеры, стылого марева за окном, запаха тлена и сырости, пропитавшего всё вокруг. Как сохранить себя в этом мире? Что мне делать?
Утром следующего дня под моросящим дождём я двигалась к столовой, слегка покачиваясь от слабости. В колонии ничего не изменилось, время как будто застыло в этом месте, только стало гораздо холодней. Женщины выстроились около стены парами. На меня мало кто обращал внимания, я встала последней, пары для меня не нашлось. Рассеянным взглядом обвела площадь, запретив смотреть на администрацию, уткнулось взглядом в мед часть. Вдруг выйдет
