Академия для куклы - Юрий Владимирович Деревянко
– Конечно - мало. Так и говорят, что это не ты. Да я бы и сама тебя не признала, как ты теперь переменилась.
– Ой, муттер, сама себя не узнаю. После больницы совсем другой стала. Будто и не я.
– Да какая была, такая и есть - себе на уме. Всю жизнь ты со мной споришь. Говорила я тебе...
– Мать, сейчас опять поругаемся.
– Так когда приедешь? Хоть женихом похвались как следует.
– Ну... Мам, главное - он меня любит.
– Они все до поры любят. Папка твой - оболтус - тоже мне песни пел. А как допел - так и Ванькой звали. А уж такой красотке, как ты, любой петь будет.
– Он меня понимает. Он добрый.
– Вот была ты дура непутёвая, такой и осталась.
– Ни извини, мать. Что вырастила.
– Я и говорю - ни черта ты не поменялась, Надька. Вот хотела я тебя Софьей назвать, глядишь - помудрее бы была. А папке всё надежды было подавай. Подкалывал, что Софья - от слова "софа", а софа - это кровать.
– У меня хорошая подруга - Софья, – сообщила маме недовольным тоном.
– Вот небось - мудрая женщина.
– Мудрая. Хотя с виду не скажешь - ирокез на голове и вся в татухах.
– Мать моя бабушка... И где ж ты такую ненормальную выкопала?
– В больнице. Где ж ещё? И можно подумать - у тебя татушки нет.
– Сравнила воробья с кашей! У меня одна бабочка, да и ту только на пляже видать!
* * *
Не стала ждать, когда группе подойдёт время обучаться вождению. Не потому, что и так уже по многим дисциплинам опередила в подготовке свою группу. И уж конечно - не потому, что срочно нужно куда-то ездить - а потому, что дядюшка Патрик скучает в углу гаража и новенькая краска покрывается свежей пылью. И правила приходится учить честно. Потому, что на ходу не будет времени - подглядывать в телефон. Всё должно быть выучено наизусть. Дядя Гриша так и сказал, передавая документы:
– Смотри, Надюшка. Хочешь научиться хорошо водить - это для тебя должно стать так же само собой, как пешком ходить.
А пока правила понемногу укладываются в голове - дядя Гриша принялся обучать науке управления древним механизмом. Левая рука на руле, правая втыкает первую передачу. Ноги осторожно работают педалями. Отремонтированный двигатель негромко гудит и катит двухтонную машину по размеченной белыми линиями площадке.
– Не прижимайся к краю. Не бойся. Держись середины полосы. Да не сама на середине, а машина на середине. Учись чувствовать габариты. Притормози. Заедь передним колесом на бордюр.
– Зачем?
– Чтобы прочувствовала - где колёса катятся. Надо будет тебя по грунтовке погонять.
* * *
Скучать одной в комнате общежития - занятие не самое интересное. Но можно прийти на работу к Серёже и посмотреть из старого кресла - как он с напарником домывает последнего за день клиента. Это старый знакомый - нахальный модник БМВ с длинным носом и огромными ноздрями радиаторной решетки. Наконец - он выкатывается за ворота мойки. Дядя Сеня закрывает подъёмные ворота и подмигивает:
– Дождалась.
– Ага. Не так я и долго ждала.
Неспешная прогулка с милым под руку заканчивается в его квартире. Глядя, как нарезается небольшой огурчик, потенциальная свекровь тихо, но строго осведомилась:
– Предохраняетесь?
Вопрос смутил, так что ответила неопределённо:
– Ну...
– Если что - мне сразу скажешь. Знаю я этих мужиков. Серёжка тоже - уже водил не одну. Правда, как тебе - предложений ни одной не делал. И не ночевали тут.
Положила нож на стол и, не поднимая головы, спросила:
– Зачем Вы мне это говорите?
– Затем, что вы со свадьбой тянете. Осень на носу - пора.
– Я ещё учусь.
– Тебе ещё учиться и учиться. Чего будешь зря по казармам среди чужих людей шлындрать? Ладно бы - с мамой жила. Выходи за Серёжку, да перебирайся к нам.
Она говорит, вроде, строгим голосом... Но, посмотрев на неё, улыбнулась.
– Хорошо, я подумаю.
– В Серёжке сомневаешься?
– Нет, но...
– Ладно, думай, – говорит она недовольно, уходя с кухни.
* * *
Утром проснулся поздно. Надя уже приоткрыла глаза и молча смотрит. Погладил её по волосам и шепнул:
– Доброе утро.
– Ты меня любишь?
Она любит задавать этот вопрос. За вечер не меньше пары раз спросила. Наверно - ей это очень важно. Поэтому каждый раз надо что-то отвечать.
– Очень. Особенно - когда ты такая красивая.
– Серёж. Я же всегда одинаковая.
– Вот поэтому я тебя всегда особенно люблю.
Она прижимается щекой к плечу.
– И ты на мне женишься?
– Раз обещал - значит женюсь.
– На пластмассовой кукле?
– Нет, на любимой девушке.
– Это ещё кто?
– Это ты.
– Ты же сказал, что женишься не на пластмассовой кукле, – возражает Надя, влезая сверху. – А я – кукла.
– Нет, ты - моя любимая девушка.
Притянул её к себе и поцеловал в губы.
– Особенно любимая пластмассовая девушка. Так устроит?
Она смотрит в глаза долго.
– У нас не будет детей. Даже пластмассовых. Ты же понимаешь это?
Поправил её чёрные волосы.
– А я и не спешу.
– Никогда не будет, Серёж.
– Ну ещё недавно таких, как ты, вообще не было. А теперь ты есть. Может быть...
Она не даёт договорить. Давно научился понимать - когда она плачет. Только не всегда получается понять - в каком смысле. Поэтому просто прижался к ней щекой и нежно погладил по спине.
* * *
Летние каникулы пролетели быстро. Не успел насладиться фестивальной суетой - снова пора за учёбу. В аудитории все те же лица, только загорелые. Ну разве что - пропала пара самых ленивых одногруппников, заваливших сессию. На удивление - староста не загорела совсем. Хотя чему удивляться? Наверняка целыми днями читала дома. Перед занятиями подошел к ней и с довольным видом продемонстрировал экран планшета с фотографией. На фотографии - бравый наёмник в шляпе с пером, со шпагой на поясе и мушкетом на плече.
– Надь, как я тебе?
Староста на пару секунд задерживает взгляд на планшете.
– Европа, конец 16 - начало 17
