Подпольная империя - Дмитрий Ромов
— Это Дмитрий Аркадьевич Спицин, а это Егор Андреевич Брагин, — представляет нас директор.
— Очень приятно.
— Взаимно…
— Ну, что же, — говорит Ярцев, — поскольку мы все в одной лодке, и в общем-то, понимаем, чего хотим добиться, предлагаю говорить прямо и открыто, оставив язык Эзопа.
Мы со сбытовиком киваем.
— Давайте начнём сразу с проблем, — продолжает он, — которые нам предстоит решать в первую очередь. Во-первых, мы подошли к тому, что у нас наметился дефицит сырья. Ткани, фурнитура, да, собственно, и модели. Они не отвечают требованиям времени. Нужно шить джинсовые брюки и куртки. А джинсовой ткани хорошего качества мы не имеем. Заклёпки, замки, этикетки — всё это тоже ненадлежащего качества.
Сбытовик кивает практически после каждого слова директора.
— Следующая проблема, — продолжает тот, — это чрезмерно развившаяся активность “Комсомольского прожектора”. Начальник штаба Курганова слишком рьяно занимается поисками нарушений и идёт буквально по пятам за нами. Егор Андреевич, надо будет с ней что-то решать, потому что сейчас она перекраивает графики рабочих смен и нарушает наш, так называемый, ночной процесс. Мы же не можем всех работниц использовать для наших целей, ну, вы понимаете. А она со своими улучшениями и оптимизацией нам все карты путает.
— Совершенно верно, — подтверждает рыхлый зам.
— Ещё у нас намечается проблема со сбытом. Поскольку джинсы по официальным каналам мы продавать не можем, нам нужно выстраивать собственные линии сбыта. Вот, собственно, основные задачи, которые мы надеемся решить с вашей помощью, Егор Андреевич.
— С Кургановой я позанимаюсь, — киваю я. — По остальным позициям… Мне нужно больше информации. Если имеется какая-то отчётность, хотелось бы с ней познакомиться, да и вообще понять более точно, как всё работает.
— Это не вопрос, — кивает Спицын. — Сейчас, прямо после совещания можем всё посмотреть, пройти по цехам, глянуть на склад. Я вам всё расскажу и покажу.
Мы ещё какое-то время обсуждаем наши дела, а потом я ухожу с замом знакомиться с делами. На лестнице мы сталкиваемся с Настей Кургановой.
— Здравствуйте, — говорит она, останавливаясь. — Егор, мне нужно поговорить.
— Привет, Настя, — отвечаю я. — Я сейчас занят с Дмитрием Аркадьевичем. Он согласился познакомить меня с производством. Давай чуть позже поговорим.
Она нетерпеливо поджимает губы.
— Боюсь, — отвечает она, — это не терпит отлагательства. Вопрос серьёзный.
— Ну хорошо, говори, решим его оперативно.
Курганова бросает короткий взгляд на Спицына и мотает головой.
— Нет, это может… В общем, я думаю, нам нужно вызывать ОБХСС. Мы с ребятами кое-что обнаружили…
16. Все на борьбу с хищениями социалистической собственности
— Серьёзно? — спрашиваю я с неподдельной тревогой в голосе. — Что-то требующее немедленного решения?
— Боюсь, что да, — кивает головой начштаба “КП”.
— Ну что же, идёмте скорее в комитет. Думаю, Дмитрию Аркадьевичу тоже будет необходимо послушать.
Курганова снова бросает короткий взгляд на Спицына и качает головой.
— Я бы хотела сначала с вами это обсудить… прежде, чем обращаться к руководству предприятия…
Вот ведь какая. Неловкая, конечно, ситуация… Главное, надо вести себя естественно.
— Ну, хорошо… — я поворачиваюсь к Спицыну. — Извините, Дмитрий Аркадьевич, сначала мы должны сами всё тщательно взвесить, чтобы не наводить беспочвенные подозрения, а тем более, обвинения, а потом уже будем выходить на уровень руководства.
Он нервно крякает.
— Это неслыханно! — бросает он возмущённо, но кивнув, разворачивается и уходит, возвращается обратно.
Думаю, идёт к директору, а я с Настей Кургановой захожу в её маленькую коморку, где стоит небольшой стол и четыре стула. На стене рисованные портреты Ленина и Дзержинского. У окна, закрывая свет, громоздится внушительного размера сейф.
— Ну, — вопросительно киваю я, — чего нарыла? Рассказывай.
— Егор, я, конечно, не на сто процентов уверена, но, думаю, милиция разберётся, что и как.
— Разберётся, ясно дело. Но если тревога будет ложной, тебе неслабо прилетит по ушам. Да и для репутации всего предприятия будет нанесён удар.
— Вот же все заладили! — закипает она. — Доброе имя, да доброе имя! И ты теперь с этой репутацией туда же! А хищения, значит, пусть процветают, лишь бы только никто о нас плохо не подумал? Так что ли?
О, как разошлась, личико красное, густые брови сведены, нахмурены, грудь вздымается, кулаки сжаты. Горит человек на работе.
— Нет, мой дорогой товарищ, — отвечаю я, сдерживая улыбку. — Не так. За то, что ты со своими соратниками выявила нарушения, я тебя благодарю. Хищениям не должно быть места в нашей жизни, и мы хотим защитить общество от подобных проявлений. Но ты сама подумай. Если обвинишь человека и все будут смотреть на него, как на врага, а потом выяснится, что он не причём, невиновен, каково ему будет?
— Да, я это всё понимаю, но у нас на складе, — понижает она голос, — имеется неучтённая продукция.
— Точно? — прищуриваюсь я.
— Боюсь, что да. Сегодня меня туда не впустили, иначе я бы сейчас тебя туда отвела, но вчера мы с ребятами проводили сверку и обнаружили изделия, которых вообще нет в нашем плане.
— И что это за изделия?
— Брюки мужские, хлопчатобумажные, синего цвета. Джинсы.
— Джинсы? А мы что, шьём джинсы? — удивляюсь я.
— В том-то и дело, что нет.
— И ты сама их видела?
— Видела, хоть и не разглядывала, — твёрдо говорит она. — У нас есть две бригады, которые постоянно заняты на сверхурочных работах. Мы беспокоились, что это нарушает их права, но они все в один голос утверждают, что всем довольны.
— Так они, наверное, получают надбавку за сверхурочные?
— Разумеется.
— Ну, поэтому и довольны, — пожимаю я плечами.
— Так вот они, наверное, и шьют левак.
— Левак? На фабрике? Думаешь, это возможно? Нужно ведь сырьё провести по бумагам и потом всё это… ну… короче сфабриковать кучу поддельных документов. Это возможно только с ведома руководства. Ты об этом не думала?
— Ну да, в том-то и дело, поэтому я и не хотела обсуждать проблему при замдиректора.
— А может, нужно было всё-таки
