Чужой портрет - Мария Зайцева
Ваня — очень развитый мальчик, ни минуты свободного времени у него. Школа, спортивная школа, два раза в неделю дополнительно языки, английский и китайский, еще два раза — стендовая стрельба. И море всего другого. До сих пор удивляюсь, что в этом плотном графике нашлось время для живописи.
И радуюсь, что нашлось.
Не из-за денег даже, хотя это сейчас огромные средства для меня, отличный вклад в копилку для Вальчика, но больше всего меня радует то, что Ване это нравится все же, что он тянется, хочет сам, стремится.
Я смотрю, как светится его выразительное лицо в момент рисования, и на душе так хорошо становится, так легко.
Оказывается, мне очень не хватало этого, очень соскучилась по детской отдаче во время урока, горящим глазам и чистым улыбкам.
И сейчас с Ваней хоть чуть-чуть восполняю утерянное.
Вообще, если задуматься, то у меня определенно светлая полоса идет.
Работа в больнице совсем несложная, выматывает, конечно, потому что ночью постоянно в полусне, даже если и спокойная смена, все равно же нормально не ляжешь. Немного добираю днем, чтоб совсем уж не накапливать усталость.
Вальчик привык к садику, ходит теперь туда с удовольствием. Я приноровилась его забирать вечером и отвозить домой к Ланке.
Обычно по вечерам ее мужа не бывает, у него стабильно вторая смена на заводе, и с этим неприятным человеком я не встречаюсь, что не может не радовать.
Занятия с Ваней три раза в неделю принесли уже неплохой бонус в копилочку Вальчика, и еще я аванс получила в больнице… Так что жизнь определенно налаживается.
А еще Каз…
Я смотрю в окно, на мелкий детский бассейн, пристроенный к огромному, взрослому. На мелководье плещется маленькая Аленка, сестра Вани. Неподалеку на детской площадке сосредоточено строит замок из песка Артем, ровесник Аленки, серьезный, задумчивый крепыш, очень похожий на своего папу, очень крепкого, широкоплечего и обманчиво медлительного Артура, еще одного то ли приятеля, то ли подчиненного, а скорее всего, два в одном, Хазарова.
Мама Артема, невероятно привлекательная девушка, с волосами, рыжими настолько, что на них, как на солнце, смотреть больно, сидит неподалеку, болтает с Аней. Сегодня тут, судя по всему, женский день. Мужчин поблизости нет, наверно, на работе, не знаю даже.
Каз говорил, что у них весь конец недели занят. И очень сильно хотел меня пригласить куда-то за город на выходных.
А я… Я пока отказывалась, побаиваясь.
И нет, совсем не того, что он там на меня набросится, за неполных две недели нашего общения, вполне дружеского, я уже успела понять и даже поверить в то, что Каз никогда не сделает что-то против моей воли. И вообще, кажется, те два неприятных случая были своеобразной проверкой на вшивость… Так , бывает, мужчины исследуют границы дозволенного, словно дети. И, убедившись в их незыблемости, успокаиваются.
Каз, после того, самого первого нашего ужина, который и свиданием не назовешь, просто встречей, приезжал регулярно, приглашал меня то погулять, то поесть где-нибудь, то совместить приятное с полезным.
И я не находила причин отказывать.
В самые первые разы все еще настораживалась, ждала подвоха, но постепенно успокоилась. Каз производил впечатление вполне вменяемого человека, и мне ужасно нравилось с ним разговаривать, смотреть на него…
И не думать о причинах такого желания.
Как и не думать о причинах поведения Каза. В конце концов, я его не заставляю приезжать, развлекать меня. И ни на что не соглашаюсь.
Конечно, печальный опыт подсказывал, что, если такой мужчина захочет, то согласие объекта — последнее, что будет его волновать. Но пока что у меня не было причин переживать на этот счет.
На встречи с ним я не собиралась специально, не пыталась как-то украсить себя, тем более, что это было и невозможно. Ни опыта в таких вещах, ни особенного желания у меня не имелось.
— Марусь, посмотри, — Ваня возвращает меня в реальность из мыслей, я поворачиваюсь, внимательно изучаю его работу.
— Молодец, думаю, эту работу мы уже можем показать Ане и твоему отцу.
— Да не, — стесняется он, — не надо отцу… А Аньке надо. Пошли!
Он хватает меня за руку и тянет в сторону стеклянной двери, ведущей прямо из комнаты к бассейну.
— Нет-нет, — я пытаюсь вырваться, но Ваня неожиданно сильный для подростка, даже не замечает моего сопротивления, смеется.
— Да ладно тебе, они не кусаются!
Ага…
Глава 33
Мне немного не по себе, как обычно бывает, когда сразу в незнакомое место и к незнакомым людям попадаю. Я — тот еще интроверт. Самая комфортная обстановка — одиночество, тишина и мольберт.
А тут оказываюсь под перекрестным обстрелом взглядов сразу двоих человек. И это не считая любопытных детских глазенок!
И, если Аню я знаю, хоть и совсем не близко, то вторая девушка, молоденькая мама бутуза Артема, совершенно незнакома.
И мне неудобно, но и вырываться из цепких пальцев Ваньки прямо на глазах у всех тоже глупо.
Потому нервно провожу по застежке на рубашке — единственной более-менее строгой моей вещи, в которой я вела кружок рисования когда-то, проверяю комплектность пуговиц. И иду.
— Аня, Ляля! — неугомонный Ванька, которому, естественно, стеснение не положено по возрасту и генам, — привет! Мы закончили! Есть хотим! И смотрите, что я нарисовал!
Он машет рисунком, а я только вздыхаю, понимая, что со стороны это как-то не так выглядит. Словно я напрашиваюсь на обед…
И это неловко и неправильно, особенно, учитывая, что это за женщины, и что у них за мужчины… Разница в положении у нас огромная. И я совсем не стремлюсь ее сокращать. Мне на своем месте хорошо. Спокойно.
Аня улыбается:
— Привет! Иди к нам! Обед через полчасика Михайловна обещала. Искупаешься пока?
— Спасибо, — улыбаюсь я и отказываюсь, — я без купальника.
— Да это не проблема, — рыжая девушка, с красивым, необычным именем Ляля, смотрит на меня с любопытством, улыбается. А я, глядя на ее невероятно привлекательное личико с чуть кошачьми, лукавыми чертами, неожиданно расслабляюсь. Человек, так лучисто
