Сергей Саканский - Искатель, 2013 № 04

Момент выбора. Максимальная вероятность склейки. Склейка — не обязательно перемещение предметов из одной реальности в другую. Гораздо чаще происходят склейки ментальные. Мысль, принадлежавшая тебе же, но в другой реальности, становится твоей, и ты не понимаешь, откуда она взялась. Озарение. Ты решил выпить кофе и вдруг, без всяких раздумий, налил себе чай.

— Левая дорога шире, — сказал Иосиф. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: именно она ведет…

Решил.

— Клоун, — произнес Вадим вслух, и Марина услышала. Похоже, услышал и Иосиф.

— Ага! — вскричал он и повернул руль, немного притормозив на повороте.

Вадим представил, как, повернув налево, в Питер, Иосиф обнаружил, что сделал правый поворот и оказался на дороге в Михайловск. Где-то он спокойно продолжил ехать домой, дочитал стихотворение, Марина закончила разговор с Вадимом…

…а здесь…

«Господи! — успел подумать Вадим. — Я не этого хотел!»

Визг тормозов, громкий удар, будто разорвался снаряд, несколько ударов послабее и — тишина. Вадим поднес телефон к уху — молчание, конец разговора. Он посмотрел на дисплей: «Аппарат собеседника отключен».

Вадим перезвонил. «Аппарат отключен». Еще раз…

— Марина! — позвал он вслух, уверенный, что она его услышит. Ему показалось, будто и он услышал тихий шепот, но не разобрал слов.

Пальцы дрожали, и он никак не мог вспомнить номер телефона службы спасения.

6.

2043. Нобелевская лекция.

На следующий день после семинара, когда я обсуждал новые идеи об управлении склейками с физиками университета, Марина Батманова и Иосиф Берский, возвращаясь в Петербург, попали в аварию: поэт не справился с управлением на крутом повороте. Предположения желтой прессы о том, что неожиданное решение Берского повернуть не туда, куда, по идее, должен был, связано с направленной ментальной склейкой, считаю возмутительными и искажающими реальные трагические события.

Склейки различных ветвей реальности стали привычным явлением обыденной жизни. Мы пользуемся склейками, когда включаем газовую плиту и знаем, что газ добывается из месторождений, находящихся в другой ветви, где ветвление произошло много миллионов лет назад, там, где нефть и газ возникли в далеком прошлом, но разумная жизнь по тем или иным причинам не развилась, и мы ни у кого не отбираем источников энергии. Мы пользуемся склейками, отправляя и получая подарки на день рождения, Рождество и другие праздники. Мы найдем склейкам еще множество применений, и вряд ли большинство людей, пользующееся этими, как любят говорить журналисты, «дарами природы», представляет, из каких глубин физических теорий извлечены, подобно полезным ископаемым, эти дары.

Однако, имея повседневные дела со склейками, все равно трудно привыкнуть к их порой неожиданным проявлениям. По-прежнему могут исчезнуть очки и появиться в неожиданном месте в неожиданное время. По-прежнему вы можете обнаружить в сумочке кольцо, исчезнувшее полгода назад и давно считавшееся пропавшим навсегда. К этому трудно было привыкнуть раньше, и сейчас психологический барьер неприятия вряд ли стал меньше.

Я говорю это к тому, что не далее как сегодня, собираясь на лекцию, обнаружил на столе бумажную книгу малого формата с красивым изображением летящей птицы на обложке. Сверху стояло имя автора: Иосиф Берский. Название: «Пилигрим в пустыне», издание нынешнего, две тысячи сорок третьего года.

Я раскрыл книгу наугад и увидел строки, которые уже цитировал. Строки, прочитанные мне автором и никогда не публиковавшиеся. Теперь я, по крайней мере, знаю, что в одной из ветвей многомирия, а возможно, во многих, я даже смею надеяться, что во всех ветвях, кроме нашей, где события приняли трагический оборот, и Марина, и Иосиф живы. Не знаю, как сложились события там, где наши отношения продолжались, но хочу верить, что мы остались на высоте своих чувств.

Так что же случилось со старой теорией эвереттовского многомирия, родившейся еще в прошлом веке и тревожившей умы влюбленных в нее физиков в течение многих десятилетий? Что произошло с теорией, в которую и я влюбился юношей? Я бы сказал, она превратилась в зрелую женщину, в которой осталось не так уж много привлекательного. Сердца молодых людей вряд ли забьются сегодня сильнее при встрече с ней. Но мы можем сказать ей лучшее из того, что можно сказать любимой женщине, прожившей жизнь: она была хорошей матерью и воспитала очень хороших детей. И я благодарен Шведской академии наук за высокую оценку одного из них.

Спасибо.

Примечание: в тексте использованы перефразированные отрывки из нобелевских речей Ричарда Фейнмана и Иосифа Бродского.

Владимир ЛЕБЕДЕВ. 

СФИНКС, НЕРАЗГАДАННЫЙ ДО ГРОБА, ИЛИ ТАЙНА СТАРЦА ИМПЕРАТОРА

Федор Кузьмич (1777–1864), старец, живший в Сибири в XIX веке, согласно романовской легенде, возникшей еще при жизни старца, считается императором Александром I, инсценировавшим свою смерть и ставшим скитальцем.

Федор Кузьмич за свое подвижничество канонизирован в лике праведных в составе Собора Сибирских святых.

Л. Н. Толстой интересовался легендой об исчезновении и «перевоплощении» императора и неоднократно беседовал на эту тему с великим князем Николаем Михайловичем, который подарил писателю свою книгу «Легенда о кончине императора Александра I в Сибири в образе старца Федора Кузьмича». По мнению Л. Толстого, «…пускай легенда остается во всей своей красоте и истинности».

Не исключено, что легенда о Федоре Кузьмиче заставила писателя творчески осмыслить тему «ухода» и отречения от мира. Возможно, уход Толстого в конце жизни из Ясной Поляны был реализацией модели поведения, отраженной в легенде о старце-императоре.

Первое известие о Федоре Кузьмиче относится к 4 сентября 1836 года, когда он проезжал на лошади, запряженной в телегу, через Кленовскую волость Красноуфимского уезда Пермской губернии. Федор остановился у кузницы подковать лошадь, но своим поведением и уклончивыми ответами вызвал подозрения у кузнеца, который доложил о нем властям.

Старец был задержан, так как при себе он не имел никаких документов. 10 сентября его дело было рассмотрено судом. Задержанный не смог назвать своего происхождения. По возрасту он был непригоден для отдачи в солдаты и поэтому, как бродяга, был сослан в Сибирь.

13 октября 1836 года с 43-й партией ссыльных он был направлен по этапу в Мариинский уезд Боготольской волости Томской губернии. За время пути по этапу Федор вызвал к себе уважение заключённых и конвоиров, проявляя заботу о слабых и больных. Старец был единственным арестантом, которого не заковали в кандалы.

26 марта 1837 года партия ссыльных прибыла в Томск. Федора Кузьмича приписали к деревне Зерцалы, но поселили при Краснореченском винокуренном заводе, где он прожил пять лет. Из-за возраста его не привлекали к принудительным работам. Местный казак Семен Сидоров, видя склонность старца к уединению, построил ему келью-избушку в станице Белоярской.

Обретя свободу, Федор начал странствовать по деревням Мариинского уезда. Источником его дохода было обучение детей грамоте, Священному Писанию, истории. В качестве платы Федор Кузьмич брал только пищу, отказываясь от денег. Старца начали почитать за праведную жизнь, обращались к нему за советами по различным житейским вопросам. В этот же период возникает легенда о его царственном происхождении.

К первым сообщениям о тождестве Федора Кузьмича с императором Александром I относятся следующие известные факты.

В доме Семена Сидорова, приютившего старца, появился казак Березин, долгое время служивший в Петербурге. Березин опознал в Федоре Кузьмиче покойного императора.

Появилось также свидетельство казака Антона Черкашина, который сообщал, что местный священник Иоанн Александровский, сосланный в Сибирь из Петербурга, опознал в старце царя и утверждал, что не мог ошибиться, так как неоднократно видел Александра I в столице.

Известно по рассказу казака Сидорова высказывание Федора Кузьмича, которое было расценено как наличие у него связей в петербургском обществе. Вспоминая однажды в разговоре Красноярск и его начальство и будучи чем-то недоволен, старец сказал: «…Стоит мне только произнести слово в Петербурге, то весь Красноярск содрогнется от того, что будет».

Эти случаи, привлекшие внимание к старцу, заставили его, практически не выходить из своей кельи. Позднее он оставил станицу Белоярскую и поселился в селе Зерцалы, в бедной крестьянской семье. Из старого овечьего хлева ему сделали жилище, в котором он прожил десять лет. Жительница села позднее рассказывала, что Федор Кузьмич каждую субботу встречал партии арестантов, проходившие через окраину села, и всегда давал им щедрую милостыню. По некоторым данным, в 1843 году он работал на золотых приисках в енисейской тайге. Со слов крестьян, знавших Федора, известно, что он обладал большой физической силой: поднимал на вилы копну сена и метал ее на стог.