В ожидании зимы. Черный ельник - Анна (Нюша) Порохня
Он прижал Таньку к себе, и она затихла.
Их несло сквозь холод, стужа пробиралась сквозь одежду и когда продавщица уже решила, что ей конец, Колоброд медленно опустил ее в сугроб.
— Прибыли. Вот и чертоги мои.
Танька испуганно огляделась и увидела сруб из толстых бревен. Над дверью сидела большая сова и смотрела на них немигающим взглядом. Вокруг темнели ели под белоснежными шапками снега, и было тихо до жути.
— Теперь ты не госпожа Мороз, а Колобродиха, — он язвительно усмехнулся. — Жаль гуся крашеного с собой не захватила. Я бы еще посмотрел на такую красоту.
— Я Татьяна Нетудыхата! — затрясла кулаками продавщица. — А не Колобродиха!
— Баба Моррроза Колобрродихой стала! Кошмарррр! Кошмарррр! — сорока взмыла вверх, вереща а весь лес. — Вот так вестттть! Вот так вестттть!
* * *
Мы сидели на кухне и ждали. Каждый немного нервничал, но особенно переживал Евпатий Гурьевич. Он тряс пестиком и причитал тонким голоском:
— Забыли! Забыли ей ступку всучить! Не клюнет на нее Колоброд! Не того полёту баба! Как же мы могли самое главное прошляпить?!
— Это хорошо, что она тебя не слышит… — проворчала Зинка, щупая царапину на подбородке. — Пришибленная.
— Все дело испоганили! — не унимался домовой, хватаясь за голову. — Эх, не будет толка!
Хлопнула входная дверь и наши головы повернулись к темному проему, ведущему в коридор. В кухне воцарилась тишина. Волки вернулись!
— Колоброд в деревне! — выдохнул Тверд, опустившись на стул. Его братья вошли следом и Вячик усмехнулся.
— Увел рыжую вашу.
— Как увел? — не поверил Евпатий Гурьевич. — Куды увел?!
— Не знаем мы. Они на границе леса исчезли, — ответил волк.
— Теперь можно Колоброда по следу смертной отыскать! — Баба Яга подпрыгнула на табурете. — Получилось все! Получилось!
— Чудны дела! И как же приманила она его? — задумчиво прошептал домовой. — Ничего не понимаю!
— Так она перед ним в таком наряде щеголяла, что любого приманить можно! — хохотнул Тверд. — Вот и Колоброд не удержался! Перьями соблазнился!
— Какими еще перьями? — удивилась Марьяша. — Танька и перья?
— Красными. Наряд у нее был сногсшибательный, — подтвердил Вячик. — Как у распутниц!
— Пеньюар это называется, — насмешливо сказал Гор.
— Боже… что она там устроила? — я пыталась представить Таньку в пеньюаре с перьями, но у меня это плохо получалось. — С ней хоть все нормально будет?
— А что с ней случится? — кикимора подергала носом. — Ну, может малость дулю помочит Колоброд и будя. Не сотрется ступка!
— Что помочит? — Зинка нахмурилась. Волки начали тихо посмеиваться.
— Что, что… Ой! — отмахнулась от нас кикимора. — Взрослые бабы ведь!
— А-а-а-а… Нет, дулю пусть мочит, лишь бы не обижал, — согласилась Зинка. — Оно ведь для здоровья полезно.
Волки уже заливались вовсю. Остальные тоже начали посмеиваться, а вот мне было не до веселья. Я вдруг подумала о другой стороне этого дела.
— Что если Танька влюбится в него? Она ведь баба одинокая. Измаялась совсем…
— Лучше бы ей этого не делать, — вздохнула Яга. — Колоброду любовь не нужна. Обозленный он на весь мир. Вместо сердца у него в груди черная дыра. Только и думает, как Морозу отомстить.
Мы с подругами переглянулись. Таньку стало очень жалко… Может, не стоило ее Колоброду подсовывать? Как она там бедная?
44
Колоброд завел Таньку в дом, и она с любопытством огляделась. Ну, чё, уютненько… Красивая резная мебель, чистота, приятный аромат сосны, витающий в воздухе. Хорошо живет этот древний тип… Однако.
— Раздевайся, — он бросил на нее недовольный взгляд. В его голосе послышалось плохо скрытое раздражение. — И не отсвечивай. Не то закрою в сарае.
Продавщица стянула пуховик, шарф и присела на широкую лавку, накрытую домотканым половиком. В смысле не отсвечивай? Что, забиться в угол и молчать? Подумаешь… Будто она перед ним плясать собралась!
Тем временем Колоброд ушел в другую комнату и оттуда донесся тихий разговор. С кем это он там?
Танька не вытерпела пытку любопытством и, поднявшись, осторожно подошла к дверному проему. Она одним глазком заглянула в соседнюю комнату и увидела, что ее похититель разговаривает с какой-то дамой интересной наружности.
Женщина была красивой, но какой-то неприятной злой красотой. У нее были темные, изогнутые брови, бледное лицо в обрамлении густых черных волос и алые полные губы.
— Ты зачем ее сюда притащил? — капризно вопрошала она. — Я не желаю видеть здесь баб! Неприятно мне это!
— Слушай, Вытарашка, ты в моем доме голос-то не повышай! — прошипел Колоброд. — Баба Мороза мне для дела нужна! Или ты не знаешь, что моя единственная мечта, жизнь братцу испортить!
— Все равно! Неужто ее нельзя было в другом месте спрятать?! — не унималась дама с чудным именем Вытарашка. — Какая разница, где кобылу эту держать?!
Танька чуть не задохнулась от возмущения. Это она кобыла?! Вот же тварь, бровастая!
— Так я зазнобу Мороза женой сделать собираюсь! Зачем же мне ее держать непонятно где? — удивился Колоброд. — Глупости говоришь.
— Жено-о-ой?! — выдохнула Вытарашка. — Значит я для тебя уже никто?! А ведь от помощи моей никогда не отказывался!
— Да разве я тебя гоню от себя? — Колоброд начинал злиться. — Будь тут, присматривай за Морозовой бабой. У нас дело одно — братца извести. Я как место его займу, ты у меня в почете будешь!
Вытарашка ничего не ответила, но Танька как баба понимала, что она не согласилась с ним, а просто затаилась. Ну вот, еще эта злыдня будет около нее тереться!
Продавщица вернулась на свое место и задумалась. Что же теперь делать? Как поступить? Кто спасет ее? Никто Таньке толком план не раскрыл, лишь попросили соблазнить Колоброда. Но он не спешил соблазняться, что было невероятно обидно.
— Эй, ты! Корова!
Продавщица вынырнула из своих мыслей и подняла голову. У стола стояла Вытарашка и буравила ее грозным взглядом. Ах, ты дрянь…
— Слышь, ты бы рот прикрыла, оглобля, — процедила Танька. — Чё надо?
— Ты хоть знаешь, кто я такая? — неугомонная баба присела напротив. Ее взгляд стал надменным и колючим.
— Не знаю. Мне пофиг, — ответила продавщица, отворачиваясь от нее. — Вот не поверишь! Вообще дела нет.
— Вытарашка я! — оскалилась нахальная мадам. — Ведаю любовными страстями! Да такими, что лишают они человека рассудка! Ничем меня не возьмешь и в черную печь не угонишь!
— Короче, Полторашка, отвяла бы ты от меня. Ведай, чем хочешь, я причем? — Танька угрюмо уставилась на нее.
— Живешь, живи. Только предупреждаю тебя, на Колоброда рот не разевай, — процедила Вытарашка. — Мой он. А ежели надумаешь сунуться к нему, я тебя к самому страшному черту приворожу! Будешь за ним бегать да яйца мыть!
— Так Колоброд
