Сага о бескрылых (СИ) - Юрий Павлович Валин
Оборотень, улыбаясь, поплыла к выходу из бухты. Забавная ночь выдалась, будет что вспомнить. Нож к бедру словно прилип, зато плеть, обернутая вокруг шеи, норовила развязаться. Вот жизнь смешная — вечно в ней что-то мешает.
Грузчик где-то бродил, а может и сама оборотень слегка заплутала. С моря все выглядит иначе, силуэты прибрежных скал узнать трудно. Была, кстати, в этом некая загадка: должна была знать этот берег пустоголовая дарк, но почему-то не знала. Ведь только с севера к Хиссису, да и к южному, богатому нэком и иными чудесными радостями Сюмболо, можно приплыть. Но не плавала вдоль этих берегов Лоуд, голову на отсечение дать можно. Откуда же пришла? Прямо из океана? Едва ли, океанские плавания забава запоминающаяся, в голову многое важное вернулось, но этого там точно не имелось.
Размышляя и подрагивая от подступающей боли в мышцах и ночного холода (Белоспинный отличный друг, но греет только в развлечении) Лоуд побродила по откосам и села дожидаться рассвета.
Грузчик появился в первой серости рассвета. Вытряхнул из мешка одежду, заметил:
— Далековато. Ближе к Сарапу искал.
— Дрянной поселок, — сказала Лоуд, натягивая штаны. — Тесный. Нэка налей — ноги уже болят.
— Налью, — десятник достал флягу и мерку. — Так-то ты неплохо выглядишь.
Оборотень мигом вспомнила личину толстухи, расселась на камне обрюзгшей грудой, умирающе вывалила язык.
— Я и говорю — шибко весела, — не одобрил Укс.
— Не, тяжеловато, — вздохнула оборотень. — Будет у нас с пойлом проблема.
— Решим. Рассказывай, что да как.
Лоуд рассказала. Обычно Грузчик вопросов мало задавал, предпочитал по мере обдумывания спрашивать. Сейчас только кинул и сказал:
— Двинулись. А то в городе соскучатся.
Шли по тропе, когда десятник показал запыленную косточку:
— У дороги нашел. Знаешь, что это такое?
Лоуд фыркнула:
— Если не старый козий орешек, то уж точно косточка от оливки. А что?
— Значит, знаешь, — Грузчик помолчал. — А в Сюмболо оливы не растут. И в Хиссисе я их не видел.
Оборотень догадалась, что умный Грузчик об оливах только по легендам и сказкам раньше знал. Видят боги, если человеку крылья дать, он не совсем дарком станет. Туповато было племя боредов. С такими крыльями и свободой отчего ж мир не посмотреть⁈ Сидели сиднем на своем «хвосте мира», дожидались холощения. Ну, об этом десятнику лучше не напоминать.
— Наверное, негде здесь Хиссису оливы выращивать. Или ленятся, припёрки зажравшиеся. Дальше к северо-западу и оливы, и масло оливковое. Не такое уж дорогое. Зато здесь, у этого Шлюмана розы растут в два кулака величиной — я сама видела. Наверное, рабьим дерьмом удобряют. Но жутко красиво.
— Розы? — равнодушно переспросил Укс. — Что с них толку? Хотя… Вот приходят к нам эти Пришлые, цветы выращивают, всякое тряпье и нэк выдумывают. Ты задумывалась, откуда они все знают? Мудрости в них как в той последней храмовой шмонде, поди ты…
— Нам же лучше. Вырежем их подчистую, потом я об их уме неспешно поразмыслю.
— Тоже верно. Значит, неглуп этот господин Шлюман? Сможет он обидчикам в горло вцепиться? Хорошую новость ты принесла, пустоголовая. Осталось стравить наших ющецов…
Глава 15
ПОВЕЛИТЕЛИ ХИССИСА И ВЕРЕВКА
Из-за веревки Лоуд весьма нервничала, даже нагло намекнула что «на таком шнурке и воробей повеситься не решится». Укс ободрил напарницу легким пинком, и буркнул, что все получится. На том и порешили.
День выдался пасмурным, с утра накрапывал дождь, но ветер дул слабый и войне помешать едва ли мог. Накануне Укс совершил последнюю попытку подстегнуть события. К шпионам прибыла проверка: сотник штаб-братьев с охраной. Суровый проверяльщик с подозрением оглядел жирную и сонную оборотниху, приказал быть готовыми с самого утра и уселся жрать курицу с фасолью. Догрызая хрящики, напомнил о Слове и Долге. Отвыкшие от проповедей шпионы внимали с тоской, охранники, надеявшиеся на остатки фасоли, тоже отнюдь не сердцем слушали. В лагере урезали нормы нэка, братья были злы, у многих гребцов тряслись руки, по ночам случались драки, с трудом пресекаемые штаб-братьями.
Сытый сотник задремал, охрана дожидалась его пробуждения — рассчитывали до темноты в лагерь вернуться. По ночам у города стало беспокойно: откуда-то взялись вонючки-калликары
[1]
, начали сбиваться в стаи, видимо, войну почуяли. Уже погрызли пару гребцов и загадили воду в источнике.
Укс подстерег во дворе одного из младших штаб-братьев:
— Не сочти за наглость, уважаемый. Просьба есть. Передай на «Фос» подарок. Друзья у меня там.
— Это что? — штаб-брат бдительно схватил кувшинчик.
— Нэк местный, — покаянно признался десятник. — Святости в нем, конечно, нет. Но дух бодрит.
— Откуда⁈ Не варят в Хиссисе нэк.
— Да, в городе его мало, народ темный, вкушать не умеет. Но кто-то делает, на рынке вот случайно купил.
— Кто делает⁈ Где⁈
— Так откуда мне знать, я же к оборотню привязан. Да и не велено нам по городу ходить. Передашь кувшинчик гребцам моим, а, брат?
— Отчего ж не передать, — пробормотал штаб-брат, — дело безгрешное, непременно передам…
Ушли проверяльщики. Укс был уверен, что до «Фоса» кувшинчик не дойдет. Поделится штаб-брат открытием со старшими братьями или искушение не преодолеет, и лично эликсир проверит, не так важно. Слухи все равно просочатся и «местный» нэк, смешанный с хиссийским пивом, воинство учует. Конечно, вернутся, дабы доброго десятника с пристрастием допросить, но это уже будет после веселья в городе. Нэка в городе, конечно, нет. Ну, кроме фляги у Ската, иных жалких запасов у храмовых шпионов и миссионеров, да тех двух бочонков, что в доме жреца-прыгуна Угона заранее припрятаны. Дом горожане разгромили, но пол подвала перекопать не догадались. Истинное богатство унаследовали скромный десятник с оборотнем. Да, Логос-созидатель тому свидетель — очень странные наследства случаются.
— Идут! — сообщил, прибежавший от порта Гиос. — Уже у маяка головные униры.
Шпионы быстро доели обед, Укс дернул за веревку завозившуюся с подливой оборотниху — та захныкала. Скат глянул на измазанное лицо толстухи, качнул головой. Да, переигрывает баба. Впрочем, Гиос с Зиносом, в доме жреца не бывавшие, высокомерную красавицу не видевшие, вполне верят «животности» оборотня. Может и права Лоуд: главное, чтобы путались враги и четкого понимания не имели. Собственно, сам Укс тоже… частенько сомневается по поводу напарницы.
Пристани и порт заняли царские копейщики, городское ополчение с шумом и гамом строилось на двух портовых улицах: длинной Северной, и короткой, но
