Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Неожиданно Кларина ударила сложенным веером, который держала в правой руке, по предплечью Пьетро. лейтенант не сдержался и зашипел сквозь зубы — деревяшка стукнула по свежему порезу. Кевиналец прятал его под рукавом, но, видимо, недостаточно тщательно. Мгновение спустя Пьетро взял себя в руки и даже улыбнулся, подкручивая ус, но герцогиня снова ткнула его веером. На этот раз в грудь.
— Почему вы не доложили мне о событиях минувшей ночи?
— О каких событиях? — округлил глаза альт Макос.
— О поединке в Суконном переулке!
— Ах, это…
— Именно это! И советую вам на будущее, пран Пьетро, не пытаться меня обманывать!
— Я и не пытался. Просто не хотел беспокоить вашу светлость по столь пустяковому поводу…
Прошлым вечером он решил лично обойти караулы, выставленные на стенах Вожерона. Если ворота охранялись более-менее тщательно, то, по слухам, ополченцы, которые должны были патрулировать городские стены, исполняли свои обязанности из рук вон плохо. Частенько отпускали половину товарищей спать под родными крышами, а оставшиеся пили пиво и грелись в караулках, выглядывая лишь изредка. А если моросил дождь, то за всю ночь моги и носа не показать наружу. С одной стороны, явление вполне объяснимое — на стены попадали не опытные воины из числа наёмников или дворянской гвардии, а ополченцы, да ещё те из них, кто по каким-то причинам — например, старость или болезнь — не могли быть записаны в полевые подразделения. Пран Жерон сквозь зубы называл их «инвалидной командой», но поделать ничего не мог. Людей в армии не хватало и любой, пожелавший взяться за оружие ценился на вес золота. А жителям Вожерона и окрестностей, перебивавшимся случайными заработками, служба казалась едва ли не единственным способом не умереть с голоду.
Но небрежно охраняемая стена, по мнению Пьетро, открывала широкий путь в город для вражеских лазутчиков. И он не желал с этим мириться.
Главнокомандующий, никому ничего не сказав, чтобы, не приведи Вседержитель, кто-то не предупредил стражу стен, пошёл проверять караулы. Именно поэтому отправился в одиночку, без охраны. Если уж решило действовать скрытно, то нужно доводить замысел до логического завершения. Охота удалась. Не меньше полдюжины сержантов были лишены нашивок и разжалованы в рядовые. Двое из них взяты под стражу за пререкания. Конфискованы три кувшина с вином и небольшой бочонок пива. Так же учинён разнос помощнику коменданта за непотребный внешний вид подчинённых, тупые протазаны, ненадраенные кирасы, самострелы с потерявшей упругость тетивой и многое другое. Предвкушая, какую взбучку получит завтра комендант города — вечно взъерошенный пран Гозмо альт Кирано из Дома Золотого Первоцвета, Пьетро шагал домой. То есть, не в расположение Роты Стальных Котов, а в предоставленный в его распоряжение небольшой особняк неподалеку от рыночной площади, хозяева которого сбежали, едва запахло жареным.
— Пустяковый повод, говорите⁈ — возмутилась Кларина, вновь замахиваясь веером.
— А что, как не он? — Пьетро мягко перехватил её запястье. — В моей жизни случались стычки гораздо серьезнее…
Их было трое. Закутанные в чёрные плащи, с надвинутыми на глаза шляпами. Всё-таки, Вожерон, даже восставая против столицы, оставался глубокой провинцией. Здесь праны мыслили как и двести лет назад. Должно быть, мрачным и устрашающим видом они хотели вогнать жертву в панику. Но лейтенант Пьетро половину жизни посвятил войне. Того, кто заглядывал в пустые глазницы смерти, лицедейскими штучками не напугаешь.
Едва заметив в густой тьме переулка три фигуры, лейтенант замедлил шаг, проверив, хорошо ли вынимается кинжал из ножен и не месте ли метательный нож, который он носил пристёгнутым к предплечью. Даже если это случайные прохожие, осторожность не повредит. Но поджидали его с совершенно определённой целью. В призрачном свете луны, с трудом пробивавшейся сквозь осенние тучи, сверкнули три клинка.
Пьетро не стал ждать, когда ему объяснят, за что именно вознамерились наделать дырок в новеньком дублете из тонкого светло-синего сукна, которым он очень гордился. Противостоящие ему праны, вполне возможно, учились фехтованию у самых лучших наставников. Но наёмники учатся не в залах, а на войне.
Тот, что пытался обойти его справа — коренастый и двигавшийся расхлябанно, будто кукла-марионетка, — представлял, на взгляд лейтенанта, наибольшую опасность. Он и получил метательный нож в горло, не успев принять красивую позицию для атаки. Скорчился, захрипел и свернулся на земле «калачиком». Увидев это, заходивший слева, бросился вперёд с удвоенной яростью, а тот, что был в центре, напротив, попятился. Пьетро перекинул плащ через левую руку и взмахнул им наподобие тряпки, которой дразнят быков.
В деревнях на юге Кевинала и Трагеры бытовала такая забава — весной в поле выпускали быка-трёхлетку, а молодёжь состязалась в удали, проскакивая на волосок от острых рогов и хлопая зверя ладонями по лбу. Если бык валился ног от усталости, а ни один из парней не получил царапины, быть отменному урожаю.
Вожеронец отшатнулся, сбился с шага и Пьетро воткнул ему шпагу в плечо. Ударил каблуком в колено. Повернулся к третьему.
Они обменялись несколькими выпадами.
Дважды клинок Пьетро входил в плоть.
Противник отступал, тратя все силы на защиту.
Кевиналец очень хотел рассмотреть, кому же он перешёл дорогу? Но его желанию препятствовала ночная тьма и чёрная полумаска, скрывающая лицо врага.
Что ж, значит такова его судьба — умереть неузнанным.
Пьетро «связал» шпагу вожеронца кинжалом, увёл в сторону и от души приложился эфесом в зубы. Жалобно вскрикнув, человек в полумаске выронил оружие и схватился за лицо, а свежеиспечённый главнокомандующий вонзил ему кинжал за ключицу. После такого удара обычно не выживают. Поддавшись приступу внезапно накатившей ярости, не удержался и пару раз провернул клинок в ране. Для надёжности. Излишняя жестокость едва не стоила ему жизни.
Краем глаза Пьетро успел заметить движение за спиной и, разворачиваясь, закрылся кинжалом высокой квартой, но недостаточно быстро и рубящий удар шпаги пришёлся на предплечье. К счастью, плотный шерстяной плащ, обёрнутый вокруг руки, не позволил стали проникнуть слишком глубоко. Клинок рассёк только кожу. Рана болезненная, но не опасная.
Кевиналец зарычал и нанёс укол противнику снизу-вверх. Шпага вошла в левое подреберье, заскрежетала по позвонкам, прошила лёгкие и вышла из правой подмышки. Враг рухнул, как подкошенный…
— И вы не посмотрели, на лица нападавших? — вкрадчиво проговорила Кларина, словно намекая — вот только попробуй соврать.
— Почему же? Посмотрел. К несчастью, я не представлен в большинстве домов Вожерона и окрестностей. И даже, если кто-то знает меня и пути,
