Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов
Прошло почти две недели, пока фра Бьянческо, в очередной раз посетив больную, не объявил — что ей хватит сил на переезд. Конечно, не верхом. Лёжа в телеге на куче сена, застелённого коврами и волчьими шкурами, которые щедрой рукой подарил пран Лотар альт Баррас. Капитан Жерон, подстрекаемый своими офицерами, настаивал на карете, но во всём Вожероне сыскалось лишь два возка на полозьях. Ну, не ждать же снега только ради этого? Возможно, это странно, но Кларина предпочитала либо портшезы, либо седло. А все изнеженные праны, о которых вспоминали в поисках кареты, давным-давно сбежали из мятежной провинции.
Тут прослеживалась интересная закономерность — чем больше представители того или иного Дома любили пустить пыль в глаза на всяческих пирах и балах, тем быстрее они выдвинулись, собрав пожитки, весной этого года в сторону столицы. Надо полагать, там расталкивали друг дружку локтями, чтобы раньше прочих принести присягу Маризе. Заговори с таким, он постарается скрыть своё происхождение, хотя разве его скроешь? И говор выдаёт, и покрой платья, как не перенимай столичные моды, и герб Дома тоже кричит, откуда ты родом, похлеще любого герольда. В Вожероне их вспоминали, но не жалели, что пришлось расстаться.
Поэтому Реналлу везли на обычной телеге. Ну, конечно, обустроенной, чтобы создать хоть какие-то удобства. Пран Гвен альт Раст, принимавший живейшее участие в сборах, убеждал всех, что на свежем воздухе и в тиши его родового замка ей сразу станет лучше. Пьетро не нравилось, что с Реналлой едет вывший глава тайного сыска, но поделать он ничего не мог. Пран Гвен сопровождал гостью на правах главы Дома Ониксовой Змеи и никто не посмел бы ему возразить. Даже Кларина, которая по-прежнему очень подозрительно косилась на альт Раста.
Так же в дорогу собрались кринтийцы, которыми теперь командовал старый волынщик — Диглан Дорн-Дав. Их отпустили безоговорочно. Смерть Кухала Дорн-Куаха из Клана Кукушки потрясла всех. Ни герцогиня, ни пран Клеан, ни капитан Жерон не решились напоминать суровым бойцам с полуострова, что они поклялись в верности правительнице Вожерона. Пьетро догадывался, что истинной, первичной целью Кухала было как аз отыскать и защитить, по мере возможности, Реналлу, а вовсе не бороться за свободу мятежных провинций.
Сейчас он глядел в окно, как кринтийцы строятся, укладывают пожитки и часть оружия на вторую телегу, и немного жалел, что его войско — теперь уже его войско! — потеряло отличных бойцов.
А ещё он примечал, что Диглан Дорн-Дав вовсе не командует соплеменникам. Сборами и приготовлениями в дорогу распоряжалась высокая черноволосая девица. Хорошенькая. Её можно было бы назвать даже красивой, если бы не длинноватый нос. Пьетро припомнил её имя — Морин. Племянница Кухала, состоявшая при нём и советницей, и разведчицей. Скорее всего, она превосходила умом всех воинов из своего отряда, а уж тем более пьянчугу Дорн-Дава, но какие-то обычаи не позволяли напрямую выбрать её главой отряда. Лейтенант слишком мало знал о нравах, бытующих на полуострове. Побывать там не довелось, да и на материке он не так часто встречал воинов с клановой татуировкой на лицах.
Морин двигалась легко и грациозно, как танцовщица или фехтовальщик. Вполне возможно, она была и тем и другим. В случае ссоры она мола стать опасным противником. Впрочем, не для привычного к войне лейтенанта из кондотьерской Роты. Да и зачем ему искать ссоры с хорошенькой девушкой с полуострова? Но рядовому наёмнику пришлось бы попотеть.
Своими повадками Морин напоминала вторую девицу, присоединившуюся к отряду. Светловолосую голубоглазую циркачку по имени Офра, спутницу прана Гвена. Её все знали, как метательницу ножей и канатоходку, прибившуюся в дороге к фургону «Силовых жонглёров братьев Веттурино». И похоже, она одна из всех труппы не выдавала себя за кого-то другого. Но это на первый взгляд…
— Рассматриваете хорошеньких девиц, господин главнокомандующий? — послышался за спиной знакомый голос.
Кларина!
Лейтенант не удивился, что она обнаружила его. В конце концов, Пьетро и не скрывал ни от кого, куда направился. А вот то, что герцогиня, оторвавшись от государственных забот явилась собственной персоной, а не вызвала командующего армией в особняк, настораживало.
— Доброе утро, ваше светлость, — он обернулся и учтиво поклонился. — Я хочу, чтобы путешествие отряда к замку Дома Ониксовой Змеи прошло без досадных недоразумений. А поскольку вы запретили мне лично принимать участие в сборах, то приходится прибегать к таким вот уловкам.
— И как вам приготовления? — Кларина в несколько шагов пересекла комнату и остановилась у окна, плечом к плечу с Пьетро. — Обнаружили что-то недопустимое?
— Обнаружил, что кринтийцы только для видимости подчиняются волынщику.
— Я это давно заметила. Просто он должен был стать предводителем отряда по старшинству. Но слушаются они племяннику Кухала. Кстати, не находите, что эта девица весьма хорошенькая? И благородного происхождения.
— Она не в моём вкусе, ваша светлость, — улыбнулся альт Макос.
— А если бы была в вашем?
— Рядом с вами, ваша светлость, меркнут все праны двенадцати держав.
— Правда? И даже вот эта голубоглазая метательница ножей с повадками матёрого наёмника?
— Вы это тоже заметили?
— Что именно? Её голубые глаза и хорошенькое личико?
— Нет. — Пьетро услышал нотки ревности в голосе Кларины, но сейчас ему было не до того. — Её манеру двигаться. Манеру держаться. Оценивающий взгляд по сторонам. Она больше похожа на телохранителя или наёмного убийцу.
— На телохранителя больше, — согласилась герцогиня. — Она следует по пятам за праном Гвеном.
— Это ни о чём не говорит. Я слышал, наёмных убийц, кроме владению оружием и знанию ядов, обучают множество других премудростей. Например, лицедейству. Хороший убийца может притворяться кем захочет.
— По-моему, она не пытается притворяться.
— Я же говорю о хороших убийцах. Оплата труда таких измеряется сотнями золотых монет. Их заказы расписаны на несколько лет вперёд.
— Что же она делает здесь?
— Это мне не известно, ваша светлость, — пожал плечами главнокомандующий. — Но, признаться, я рад, что она покидает город.
— Может, она уже выполнила заказ?
— Об этом стоит подумать.
— Ну, так подумайте! Или вы полагаете, что я буду думать за всех мужчин,
