Скуф. Маг на отдыхе 5 - Максим Злобин
Итак: в тот момент, когда кадавр сложился на полу и начал пересобираться в версию 2.0, мне в голову постучали.
Я тогда на полном серьёзе подумал, что это старина Лич решился-таки на переговоры. То, что я никогда и ни под каким соусом к нему не примкну, было очевидно для всех. Но могло ведь статься и так, что тварь решила признать поражение и вытребовать для себя какие-нибудь условия? Чем, как говорится, чёрт не шутит?
Так вот — тогда я ошибся.
На ментальную связь со мной вышла Рита Смертина. Вышла и подробно рассказала о том, что происходило сейчас «на той стороне».
А ситуация на тот момент складывалась следующая: я мог держать барьер сколь угодно долго, а Лич сколь угодно долго его прожимать.
Ритуал давал возможность Рите Смертиной поменяться с Личем местами и запихнуть его в корону.
Возможность давал, а вот силёнок не хватало. Более того, тварь всё лучше осваивалась в новом теле.
И тогда я предложил сыграть в поддавки.
Лич ведь что? Зло в чистом виде. А злодеев всегда губит их тщеславие. Хочется им могущества невероятного, и потому силы свои они склонны переоценивать.
А потому я и дал Личу выиграть немножко… А затем ещё чуть-чуть… Как игрока затянул в противостояние, в котором он вот-вот, да и победит совсем.
Изобразил, что Василий Иванович стремительно слабеет. Ой-ой-ой, ай-ай-ай, по сантиметру прожимают купол, какой же сильный удар, ох, ах, как же Лич силён!
Ну да, ну да. Будем честны. Я в любой момент мог вернуть всё на круги своя, но по плану Риты разыгрывал из себя немощь.
И Лич поверил.
Его внимание было разделено между тем, чтобы давить меня и держать Риту взаперти. И вот, во время памятного петушиного крика Тёмный Властелин решил, что я уже на последнем издыхании и полностью вложился в своих зомби.
Всё, что есть. Так приятно прихлопнуть давнего врага. Матч-реванш, как говорится.
Вложил всё до донышка в один удар.
Тут-то Смертина его и вышвырнула.
Обратно в Корону.
Тем самым заканчивая ритуал и захлопывая дверцу.
* * *
Вот только Корона эта стала другой.
Европейские артефакторы сделали для Лича не просто тюрьму, но и камеру пыток. Артефакт заставлял его переживать снова и снова самый болезненный момент своей жизни.
Но то ли Рита Смертина, то ли Иринкины переделки «сломали» Корону. И теперь жизнь там не вертелась, как хомяк в шаре, а продолжалась своим чередом.
Счастливая жизнь обыкновенной девушки, никогда не убивавшей людей и не превратившей города в чудовищные пустоши.
И уходить из неё Личу попросту не хотелось. Как раньше он пытался вырваться из тюрьмы, так теперь стремился в ней задержаться.
Это показывали даже Иркины приборы. Внутреннее магическое давление было нулевым. А приборы не врут.
Корона обрела новую владелицу, а я получил свободу.
* * *
Ведь из-за этой чёртовой короны на чердаке я в прямом смысле этого слова был прикован к Удалёнке. Отъезд в Астрахань — моя самая длительная отлучка за последние много-много лет.
И то вынужденная.
Всё потому, что после победы над Личем народу объявили, что чудища больше нет. Сгинуло оно. Только десяток человек по всему миру знал правду.
А бремя ответственности легло на плечи Императора Российского, как лидера страны победительницы, Канцлера, силовых министров… И меня.
Тогда я и предложил себя в качестве хранителя артефакта. Выбрали неприметное место недалеко от столицы. Вымарали меня из всех победных сводок и докладов.
Засекретили.
И начал Василь Иваныч жизнь простого военного пенсионера. А что министры в гости приезжают и в баньке парятся. Так мало ли, у кого какие сослуживцы есть.
А так то, если подумать…
Почему министры всё время катаются ко мне в баню, а не я к ним? Неужели моя баня настолько, блин, особенная? Какого хера я Германа Морозова и других «своих» ребят столько лет не видел; ну неужели не заскучал? Неужели при моей страсти к рыбалке, я настолько упёрт и зашорен, что сижу как дурак и ловлю сикилявок в местной луже, в то время как в Империи есть и Волга, и Лена, и Дон, и Байкал, и Сахалин, и Дальний, мать его так, Восток, и всё это с развитой инфраструктурой, и всё для людей?
Неужели мне, потомственному аристократу, не хотелось бы хотя бы изредка обретаться при дворе? Неужели после моего вклада в процветание Империи я доволен дивидендами в виде шашлыков на свежем воздухе? Неужели чужды мне балы и хруст французской булки?
И главное!
Почему я, без ложной скромности красавец-мужчина, до сих пор не выбрал себе спутницу жизни под стать моему славному роду? Чего ж я, дурак такой, маленьких Скуфидончиков себе на радость не наплодил?
Насчёт последнего, наверное, надо пояснить подробней.
Это всё потому, что не будет ни одна востребованная у мужчин аристократка в своём уме добровольно выбирать жизнь затворницы. Логично, что не востребованная и не в своём уме мне не нужна. Охотниц за деньгами можно в любой момент целый гарем собрать, но хочу ли я так? Нет, не хочу.
Не хочу держать свою избранницу на привязи. Но и отпускать далеко и надолго тоже не хочу. Жена, она на то и жена. Она мне здесь нужна, рядом и притом всегда.
Нет!
Удалёнка мне нравилась. Действительно. И этот образ жизни — спокойный, размеренный и чуточку деревенский — тоже нравился. Во всяком случае, я старался получать от жизни здесь максимум удовольствий. Зачем вообще ныть, когда можно не ныть? То есть… зачем вообще ныть?
Но теперь, когда всё закончилось…
— У-у-у-ух, — я впервые за много лет вздохнул полной грудью.
Свобода. Настоящая, полнокровная свобода, безо всяких условий, оговорок и мелкого шрифта в углу страницы. Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и дальше по классику…
Не обязан я теперь сидеть здесь, как пёс на цепи. Не должен! Никому, блин, и ничего! И от осознания всего этого, признаться, у меня аж голова закружилась — в прямом и переносном смыслах. Чёрт! А не махнуть ли нам с Кузьмичом вечерком в Баден-Баден?
А не махнуть…
Кое-какие обязательства всё-таки ещё остались.
То же исследование трещин. Скуфонавтика, и от названия я отказываться не собираюсь. В это дело можно теперь погрузиться с головой и с огромным интересом.
Но и это всё подождёт, впереди у нас поездка в столицу.
Сперва Шестакову в Родословную впишем, потом всё остальное.
— Ах-ха-ха-ха! — звонко рассмеялась Рита
