Ты мой худший вариант - Анастасия Градцева
Очень милая у Зака мачеха. Странно, что он ее так не любит.
– Так, значит, это тебе мы покупали динозавра, да? – тихонько спрашиваю я у малыша, и он поднимает на меня зеленые глазки с длинными темными ресницами. Один в один как у Зака.
– Алексей Владимирович, мы так благодарны вам за этот вклад в покупку нового оборудования для областного онкологического центра! Скажите нам, пожалуйста, пару слов! – разливается соловьем ведущая, а я краем уха слушаю, как коротко и энергично говорит отец Зака.
Голоса у них немного похожи, но у старшего Громова он ниже и резче, каждое его слово звучит как приказ, хотя он всего лишь желает успеха новому отделению и здоровья всем присутствующим.
Самый мелкий из Громовых тем временем вылезает из-под стола. Кажется, львиная лапа уже изучена со всех сторон и больше исследовательского интереса не представляет. Мелкий («Лева!» – вспоминаю я) шустро тянет на себя белую льняную салфетку с подноса, на котором стоят бокалы с шампанским, и я каким-то чудом успеваю спасти их от катастрофы. Мне теперь уже совсем не до того, что происходит на сцене, потому что я слежу, как бы Лева не натворил тут дел. А для этого мне приходится стать его верным сопровождающим, ведь я интуитивно понимаю: начни я сейчас Леве что-то запрещать, он мгновенно разорется, и я с ним тогда абсолютно точно не справлюсь.
Мы с ним успеваем обойти на два раза мраморную колонну, понюхать розы в огромной вазе и даже потрогать барельеф на стене зала, правда, для этого мне приходится взять любопытного Леву на руки – иначе он не дотягивается.
– Это гипсовая копия фриза Парфенона, – охотно рассказываю я то, что помню из истории искусств, – они длиннющие были, метров сто пятьдесят точно. Но не все сохранилось, часть восстанавливали по рисункам. Это было еще до нашей эры, представь, как давно, да?
Я не уверена, что малыш понимает хоть слово из моего рассказа, но он хотя бы притих на это время.
– Немедленно уберите руки от моего ребенка, – вдруг слышу я тот самый жесткий голос, который только что вещал со сцены.
Я оборачиваюсь и вижу Громова старшего, а рядом с ним с виноватым видом семенит его жена. Увидев их, ребенок начинает радостно вопить «мамамамапапапапа» и вырываться из моих рук. Я тут же опускаю его на пол, и он, моментально про меня забыв, бежит к отцу. Тот подхватывает его на руки и смотрит на меня их фамильными зелеными глазами. Но смотрит так сурово, что я робею.
– Леша, – его жена пытается как-то исправить ситуацию, – я сама попросила ее, он не хотел идти на сцену, а нам уже пора было…Девушка, простите, пожалуйста! Мы вам правда очень благодарны, что вы присмотрели за Левой…
– Присмотреть – это не значит бегать с чужим ребенком по всему залу, заставляя себя искать, – отрезает он. – Присмотреть – это не значит хватать чужого ребенка на руки. Да как вы вообще додумались…
Я растерянно смотрю на него, даже не зная, что сказать в свое оправдание.
– Я не понял, – вдруг звучит за моим плечом злой, но очень знакомый голос. А руки по-хозяйски обнимают меня за талию. – А какого хрена ты на нее наезжаешь, пап?
Все тут же замолкают, только Лева что-то мурлычет, дергая отца за галстук.
– Эм, Зак, – я неловко улыбаюсь, оборачиваясь к нему. – Тут такая история. Просто так вышло, что меня попросили присмотреть за твоим братом, пока все были на сцене, а я с ним ушла, и твои родители не могли меня найти, и… В общем, я извиняюсь.
– Ты-то с чего извиняешься? – почти рычит Зак. – Это он должен извиниться.
Он делает шаг, и я оказываюсь за его плечом, словно за надежным укрытием.
– На свою жену ори, – с плохо сдерживаемой яростью говорит он отцу. – Это она у тебя не в состоянии нормально присмотреть за ребенком. А Лия….
– Да как ты смеешь так со мной разговари…
– Брейк! – вдруг звонко объявляет мачеха Зака. И у нее такое решительное лицо в этот момент, что я не к месту вспоминаю, что она входит в руководство Британского колледжа. – Мы не с того начали. Виновата тут и правда только я, но ничего страшного не произошло, так что давайте просто нормально познакомимся. Я Маша!
Она протягивает мне руку, Зак на нее злобно смотрит, но я высовываюсь из-за его спины и послушно пожимаю ее узкую горячую ладонь.
– Я Лия, – робко говорю я.
– Алексей, очень приятно, – цедит его отец, но руки мне не подает. Но, может, просто потому, что он держит ребёнка. – Маш, идем. Дома поговорим еще.
– Вы девушка Захара, да? – она будто его не слышит и приветливо мне улыбается.
Захар хмурится.
– Не твое дело, – роняет он и сдвигается так, чтобы полностью загородить меня от своей семьи.
– Маш, не трать время, – спокойно приказывает старший Громов. – У него этих пассий… Как грязи. Ладно, хоть домой перестал их таскать.
Но она снова будто его не слышит, смотрит на меня очень ласково и говорит:
– Еще раз простите и спасибо огромное за то, что выручили! Рада знакомству, Лия!
И только потом поворачивается и уходит вслед за мужем.
– Как же она меня бесит, – выдыхает с ненавистью Зак. – Лишь бы подлизаться, блядь. Отец хотя бы не строит из себя святого, в отличие от нее.
– А мне она понравилась, – возражаю я несмело. – И брат у тебя очень милый.
– Левка – единственный, по кому я буду скучать в этом доме, – соглашается Зак. Потом вздыхает, притягивает меня к себе и обнимает за талию. – Прости за это дерьмо. Мой отец тот еще мудила.
– Ничего страшного, – я неловко пожимаю плечами.
Мне он, если честно, не показался каким-то злым или плохим. По-моему, он просто переволновался за младшего сына, вот и начал мне выговаривать. Но с Заком у них, конечно, своеобразные отношения. Тут не поспоришь.
Мы, держась за руки, пробираемся
