Ты мой худший вариант - Анастасия Градцева
Но я все равно его люблю.
Стоп.
Я его… что?!
Глава 19. Когда не все встречи приятные
Пока мы едем к Художественному музею, где проходит бал, Зак уже успевает несколько раз залезть мне под платье. И это он за рулем сидел! Что было бы, если бы мы на такси ехали, я даже думать не хочу.
– У тебя там чулки, – жалуется мне Зак, глядя на меня так жадно и голодно, что я сама загораюсь ответным жаром. – Я же с ума, блядь, сойду!
– Потерпишь, – я отталкиваю его наглую руку. – Ну что ты делаешь? Платье же помнется.
– Потом поедем в отель, – хрипло обещает Зак. – И я там трахну тебя прямо в этих блядских чулках. Перегну через кресло, задеру эту шелковую тряпочку и войду, как тебе нравится – сильно и глубоко. Хочешь?
– Хочу, – шепчу я. – Знаешь же, что хочу.
– Знаю, – с горячей как ад ухмылкой говорит он. – Знаю, солнце мое.
Мы проезжаем через шлагбаум, который открывается сразу же, как охранник видит номера нашей машины, и паркуемся на каком-то специально обозначенном месте.
Зак выходит первым, открывает дверцу, галантно подает мне руку, и мы вместе идем к центральному входу. Я украдкой любуюсь тем, как шикарно Зак смотрится в смокинге и брюках. Белоснежная рубашка красиво подчеркивает смуглую кожу, а серебряный дракончик в ухе добавляет хулиганства всему его образу. Боже, какой же он! Зак излучает такую мощную мужскую красоту, что нет ничего удивительного в том, что на него поглядывают все женщины вокруг. Вне зависимости от возраста и наличия мужа рядом.
Мы заходим в богато украшенный зал, где у стены установлена маленькая сцена, а всё остальное пространство занято нарядными, лениво прогуливающимся туда-сюда людьми.
– Мне так странно, что в музее проводят такие мероприятия, – задумчиво говорю я. – Помню, как мы сюда постоянно ходили, когда я в художке училась. Тут есть в собрании такие интересные работы Боровиковского…
– Ты в художке училась? – удивляется Зак. – Умеешь рисовать?
– Давно, – смущаюсь я. – И я не рисую… Так. Просто.
– Хочешь что-нибудь? – Зак подходит к антикварному столику, на котором стоят бокалы с шампанским. – Это вроде нормальное должно быть. А вот с едой тут грустно, максимум найдется какая-нибудь херня типа бутербродов.
– Ничего страшного, я не голодная, – я протягиваю руку, и Зак подает мне изящный бокал с золотистыми пузырьками.
Я осторожно пробую – шампанское кисловато-острое на вкус и приятно щиплет язык. А еще бокал отлично занимает руки, и можно не думать о том, куда их девать.
Мы болтаем с Заком, он периодически с кем-то здоровается и кому-то даже меня представляет.
– Громов, – возле нас останавливается темноволосый парень с обаятельной улыбкой и абсолютно ледяным взглядом, который на его красивом лице смотрится жутковато. – Неожиданная встреча. Разве тебя еще не лишили наследства?
– Откуда такой интерес к моей персоне? – улыбается Зак, по-волчьи скаля зубы. – Не трать силы зря, Ярослав. Они пригодятся, тебе же еще подлизывать и подлизывать, чтобы твой папочка пустил тебя в совет директоров.
Парень вместо ответа на оскорбление отправляет Заку ослепительную улыбку, но взгляд жестких глаз остается тем же.
– Рад, что в следующем году тебя здесь уже не будет.
А потом разворачивается и уходит.
А я только сейчас понимаю, почему его лицо казалось мне таким знакомым. Это же точь-в-точь тот римский легионер, портрет которого рисовала Аня! Я его еще себе сохранила, потому что было очень круто нарисовано.
– Зак, а кто это? – осторожно спрашиваю я.
– Мудак один, – неохотно отвечает он. – Сын Горчакова – владельца НДК. Он цветными металлами и инвестированием занимается. Забей.
Интересно, а Аня действительно портрет с него рисовала? Или это просто совпадение?
– Ладно, солнце мое, я оставлю тебя, – озабоченно говорит Зак, глянув на часы. – Пойду за сцену, я должен с отцом выйти, там в самом начале будет вручение сертификата. Но это недолго. Не скучай, ладно? А если кто-то лезть будет, скажи, что я вернусь и яйца ему оторву.
– Вот прямо так и скажу, – торжественно обещаю я. – Этими самыми словами!
Зак коротко ухмыляется, быстро целует меня и широким уверенным шагом идет к сцене. Я смотрю ему вслед, задумчиво попиваю шампанское и поэтому не сразу замечаю, что в меня сзади кто-то врезается.
Кто-то маленький, но очень сильный.
– Ой! – от неожиданности у меня дёргается рука, и шампанское выплескивается на пол и немножко мне на платье.
Я оборачиваюсь и вижу запыхавшуюся молодую женщину в темно-красном платье и с очаровательными кудряшками. Она хватает в охапку смешного малыша в костюмчике, который активно сопротивляется.
Так вот кто в меня врезался!
– Простите, – тяжело дыша, говорит она. – Простите ради бога! Лева! Лева, пойдем!
– Ни, ни, ни, – мотает он головой, выкручивается из ее рук и ловко ныряет под стол с шампанским. У стола красивые ножки в виде львиных лап, и вот эту лапу малыш принимается с интересом изучать. И протестующе визжит, когда мама пытается его оттуда вытащить.
– Ох господи, – она вытирает взмокший лоб. – Нам же сейчас на сцену идти! Ну почему все так не вовремя всегда?
– Хотите, я посмотрю за ним? – в порыве внезапного великодушия предлагаю я. – Он пока довольно спокойно сидит. И если вы недолго…
– Недолго! – с жаром заверяет она. – Буквально несколько минут! Я ему на свою голову показала, когда мы пришли сюда, эти ножки в виде лап, и все! Теперь он хочет играть с ними и больше ничего не хочет. Побудете с ним, ладно? Спасибо вам огромное! А то муж мне не простит, если я с ним на сцену не поднимусь.
– Конечно, идите!
Я присаживаюсь на корточки рядом с ребенком, который увлеченно играет и на меня даже не смотрит, а его мама убегает, стуча каблучками. Я поднимаю голову только в тот момент, когда ведущий объявляет, что на сцену приглашается Алексей Владимирович Громов с супругой и сыном. И вот широкоплечего хмурого Зака я, конечно, там
