Реинкарнация: вторая жизнь в альтернативном мире - Emory Faded
Но правда была в другом.
Уже тогда я не хотел с этим никак разбираться.
К концу старшей школы у меня в основном были отличные оценки, однако это лишь благодаря тому, что ранее я преуспевал в учёбе и ушёл в ней от сверстников чуть ли не на годы вперёд.
А дальше, покончив с жизнью школьника, я вступил в жизнь студента.
Причём, конечно же, это был не какой-то обычный университет. Это был крайне дорогой университет, который могли себе позволить лишь выходцы из богатых семей, как я.
Оплачивали его целиком и полностью мои родители, и даже по их меркам цена за обучением в нём была достаточно весомой. Тем не менее, мне кажется, что они даже не раздумывали о том, чтобы отдать меня в какой-то другой университет.
И будто этих их трат на меня было мало, так на моё поступление в университет, а также по совместительству совершеннолетие — они сделали мне ненормально дорогие подарки, на которые, оказывается, уже давно откладывали.
Этим подарком оказалась новенькая машина и… частный дом в центре города, прямо рядом с университетом.
Это и есть тот самый дом, в котором я до сих пор живу, хоть уже и забросил универ.
Ну и да, я действительно забросил университет, на который мои родители потратили огромные деньги.
Ещё до того, как в первый раз прийти в университет, я уже понимал, что меня там будет ждать. Если точнее, то «кто». И этот «кто» — это такие же представители золотой молодёжи, как и я.
Как ни как, а это лучший университет страны, закрытый для обычных людей.
Так что ничего удивительного в том, что в нём были такие же «особенные», как и я, которые с раннего детства имели кучу денег, учились с лучшими репетиторами и, как следствие, были в разы лучше остальных сверстников в учёбе.
Только вот в отличии от большинства из них, кто всё ещё считал себя самым «особенным» среди всех и во всю старался это доказать, я уже сдался.
И естественно, я, совершенно не имея амбиций и желания соперничать, на фоне остальных стал обычной серой мышкой, оценки которой оставляли желать лучшего.
И чем дольше шла учёба, тем сильнее я терял к ней всякий интерес, всё реже появляясь на парах. При этом растеряв всех школьных друзей и не заведя новых, я и не заметил, как остался совсем один, отчего находил себе место только дома, за монитором компьютера — в играх, в которых я оказался довольно неплох.
В один момент у меня так всё хорошо в них получалось, что во мне даже вновь разгорелась искра и на некоторое время вновь появились мысли о моей исключительности.
Из-за этого, кстати говоря, мои и без того редкие посещения университета стали совсем единичными.
А потом произошло то, что меня подкосило окончательно.
Авиакатастрофа.
Какая-то неисправность и только что набравший нужную высоту самолёт на огромной скорости падает вниз, при приземлении взорвавшись и разлетевшись на огромное количество мелких кусочков.
Ноль раненных и двести семьдесят пять погибших, среди которых были мои родители.
Если так подумать, то с того самого момента я и живу словно в тумане.
Звонки с соболезнованиями от родственников, организация похорон, похороны и… несколько лет вот такой вот дерьмовой недо-жизни, которой я живу сейчас.
В какой-то момент времени я, вроде как оправившись от этого, попытался вновь взяться серьёз за игры — всё-таки я действительно думал, что смогу в них чего-то добиться.
Однако, как оказалось, мой предел в них просто немного выше, чем у большинства.
Я действительно оказался неплох в видеоиграх, но пройдя через десяток видеоигр, я так и не смог ни в одной из них добиться действительно высокого результата, всё время останавливаясь на просто «хорошем» результате.
Через некоторое время руки опустились вовсе, и вот — я живу и продолжаю играть во всё подряд по инерции на протяжении нескольких лет, чтобы просто убить время, ничего более не умея, и главное — не желая, делать.
А денег же, оставшихся от родителей, как я давно посчитал, мне хватит примерно до сорока лет. Помимо них у меня ещё есть родительский и свой дом, а также их и своя машина. Если продам это — проживу на эти деньги лет до пятидесяти пяти точно, а если не буду транжириться — и того больше.
Правда, разумеется, это если в какой-то момент экономическое состояние страны или мира вдруг не рухнет. В таком случае у меня уже возникнут проблемы.
Но… мне всё равно.
— Эй ты! — раздался где-то позади меня чей-то раздражённый крик.
Учитывая мой образ жизни, я вряд ли проживу даже пятьдесят лет.
— Эй! — приблизился голос.
А если же это произойдёт раньше, то… ничего не поменяется.
Мне плевать.
Как я уже говорил ранее: у меня нет ни сил, ни желания что-то делать с этим.
— Какого хрена ты меня игноришь, ублюдок?!
Это что, он мне кричал?
И в момент, когда я начал оборачиваться…
Боль.
Нет, не так.
Я чувствовал раньше боль — боль от ссадин, от падений и даже от ударов. И эта боль… она другая. Больше всего она напомнила мне боль от пореза. Вот только эта уже была не просто боль от пореза… это…
БОЛЬ!
Сам не замечаю, как в один резкий момент опускаю голову вниз и, рефлекторно выпустив из рук пакеты, сразу же хватаюсь за руку какого-то мужика, который, БЛЯТЬ, ПЫРНУЛ МЕНЯ В ЖИВОТ ËБАННЫМ НОЖОМ!!!
— КХА!.. — дёрнувшись всем телом, харкнул я кровью.
— НУ ЧО, МУДАК, ЗАИГНОРИЛ МЕНЯ, ХУЕСОС!? — безумно ухмылялся мужик, одетый в спортивный костюм, которого я вижу впервые в жизни. — НА, ГАНДОН! — протолкнул он ножик ещё глубже в меня, из-за чего по мне пробежала такая волна боли, что тело задрожало, пока руки во всю пытались остановить его руки, но в итоге это было бессмысленно — я слабее его.
Сердце бьётся настолько быстро, что мне кажется, что я сейчас оглохну от собственного сердцебиения. Адреналин расходиться по всему телу, заставляя продолжать сражаться, игнорируя расходящуюся по всему телу ужасную боль. Зрение мутнеет. Мысли пытаются, из-за этой боли думать слишком трудно. Тело с каждой секундой слабеет. Кровь обильно вытекает из раны.
И пока я думал, что мне делать, мужик второй рукой со всей силы
