Цена жалости - Дмитрий Мануйлов
– Слушай меня внимательно, Гемрик, – зашипел мужчина сыну в ухо, когда они вышли во двор. – Сейчас ты бежишь в пристройку к сараю. Вход в неё – с другой стороны. Если услышишь какой-нибудь шум – открывай дверь и беги в сторону леса. Я догоню тебя позже. Всё понял?
Гемрик, совершенно не понимающий, что происходит, быстро закивал. Отец всегда знал, что делать.
Мужчина потрепал его по засаленным, покрывшимися пылью волосам и ободряюще улыбнулся – впервые с тех пор, как они в спешке покинули поместье:
– Молодец, сын. Ты большой молодец. Вот, возьми, – он сунул руку за голенище сапога и вложил в крохотную ладошку сына остро наточенный кинжал. – Это на всякий случай. Ну, вперёд. И не высовывайся!
В очередной раз кивнув, Гемрик бросился в обход сарая. Прежде, чем его скрыл выступающий угол здания, он увидел, как отец приблизился к лошади и вытянул из ножен меч.
***
Кьёрнвид любил свою работу. В королевских отрядах выдавали одежду и оружие, платили хорошее жалование, а к выходу на пенсию обещали собственный участок земли – в общем, давали всё то, о чём обычному выходцу из заурядной семьи землепашцев нечего было и мечтать. Да и сама работа, откровенно говоря, была значительно проще, чем изнуряющий труд его родителей, днями напролёт пропадавшими в поле под жестоко палящим солнцем, чтобы суметь выплатить подати королевским поборщикам и оставить хоть что-то себе на пропитание.
Большую часть своего времени королевские отряды были расквартированы в частях королевской армии, сменяли друг друга в нечастых патрулях и дежурствах, и… Да и, в общем-то, и всё. Кьёрнвид сдвинул лёгкий кавалерийский шлем на затылок. Редкие учения, проводимые королевской армией, обычно не длились слишком долго, поэтому их можно было потерпеть. Единственной проблемой были разъезды. Кьёрнивид ненавидел их.
Как только появлялся преступник, которого король считал достаточно значимым, чтобы отправить за ним свои отряды, работа превращалась в сущее мучение. Вместо пива – тёплая от постоянного нахождения на солнце вода, пресный вкус которой уже ко второму дню разъездов вызывал отвращение. Вместо мягкой подушки на уютной койке – костлявое седло, брошенное прямо на голую землю. Вместо шлюх, отдающихся солдатам практически задарма…
Кьёрнвид поморщился. Вместо шлюх в этой поездке не было ничего.
При должной удаче и сговорчивости деревенских девок разъезд по окрестностям можно было превратить в увлекательное путешествие, но с тем командиром, который руководил ими на этот раз, ни о какой удаче и речи не шло.
Высокая, худая фигура мужчины, управляющего лошадью впереди, внушала Кьёрвинду опасение. И не только ему – весь отряд испытывал напряжение от соседства с одним из Мечей короля. Возможно, именно поэтому мужчина и держался обособленно. Звали его Нагренмелл, но никто в отряде не смел обращаться к нему по имени.
У него было сухое, костистое лицо с выступающим вперёд острым подбородком и кривоватым носом, неестественно направленным вниз. Впалую щёку крестом пересекал толстый бугристый шрам. Коротко постриженные волосы на голове изрядно поредели, обозначив намечающуюся лысину. Обычный стареющий мужчина, вроде как ничего особенного, но от одного взгляда в его холодные серые глаза становилось жуть как неуютно. Кьёрнвинд не знал, что видят в них остальные, но самому ему казалось, будто в глазах этого человека застыл пепел погребальных костров.
Прежде Кьёрнвинд никогда не встречал никого из Мечей короля. О них ходили разные слухи: поговаривали, что они могут двигаться так быстро, что обычный человек их даже не заметит, и что их оружие сделано из какого-то особенного материала, который никогда не ломался и не тупился, и что во владении клинками им не было равных. Кьёрнвинд не знал, правда это или вымысел, и никакого желания проверять у него не было.
Говорил Нагренмелл редко, в основном – когда требовалось отдать какую-то команду. Ну или осадить кого-то из подчинённых. Когда в одной из деревень отряд остановился в трактире, один из солдат, – кажется, Сенвиг, – ущипнул проходящую девушку за задницу. Девчушка, работающая подавальщицей, зарделась и попыталась уйти, но Сенвиг имел на неё другие планы. Схватив её за талию, он притянул её к себе и силой усадил на колени, принявшись пьяно объяснять, что ей пора познакомиться с настоящим мужиком. Тогда-то это и произошло.
– Отпусти девушку и извинись, – ровным, как замерзшее озеро, голосом потребовал Нагренмелл.
– Что? – пьяные глаза Сенвига с трудом сфокусировались на источнике звука. – А, командир. Да ладно тебе, девчонке полезно будет, да и я…
Он осёкся. Нагренмелл встал, не отводя своего жуткого взгляда от Сенвига. Солдат смотрел на него, словно зачарованный. Длиннопалая рука Нагренмелла опустилась к поясу и сжалась на рукояти гладиса.
Их с Сенвигом разделяло около трех футов – расстояние слишком большое, чтобы Нагренмелл смог дотянуться до него коротким мечом, – но в ту секунду, когда командир неуловимо быстрым движением выхватил оружие, Сенвиг заорал, как поросёнок на бойне.
Кьёрнвинд вздрогнул, вспомнив тот вечер. Он
