Татьяна Гурова - Мы ничего не производим
Источник: расчеты С. Журавлева по последнему доступному межотраслевому балансу РФ за 2003 г.
Страна, не обладающая широким набором самых разных обрабатывающих производств, просто гарантирует себе попадание в ловушку бедности. Как писал еще Пушкин, прослушавший в лицее весьма толковый курс политэкономии, «…как государство богатеет, / И чем живет, и почему / Не нужно золота ему, / Когда простой продукт имеет».
Задача реиндустриализации архисложна. Но чтобы к ней подступиться, должно быть наконец снято табу с дискуссии о промышленной политике в обществе и профессиональной среде. До сих пор доминирующий дискурс российских экономических дискуссий обходил промышленную политику стороной, как прокаженную. Безусловно показательно отсутствие специальной главы, посвященной видению и задачам развития национальной промышленности, в обновленной Стратегии-2020. На четырехстах с лишним страницах доклада нет ни одного упоминания о государственной промышленной политике.
И последний аккорд. Некогда лидер индустриального мира, Россия за последние четверть века стала торговой державой. Единственный показатель, по которому мы опережаем другие страны, — доля внутренней торговли в ВВП (см. график 3). Но не надо иллюзий: торговля не требует долгосрочного капитала, но дает маленькую маржу, причем при отсутствии внутреннего производства она не может жить долго — дефицит внутреннего производства постепенно сжимает внутренний рынок. Плюс отсутствие дорог и огромная территория — сохранение нашего лидерства по торговле можно считать подписанием себе смертного приговора.
У нас есть опыт быстрого накопления индустриальной мощи — после войны. Мы должны его вспомнить. Тогда те же американцы удивлялись скорости, с которой восстановилась разрушенная почти до основания страна. Хорошо бы поставить в центр экономической политики задачу быстрого накопления национального основного капитала и под нее подстроить в том числе и денежную политику.
Неадекватная денежная политика
Задача новой индустриализации России совершенно нетривиальна еще и потому, что она потребует решительного преобразования укоренившейся в стране модели устройства денежного хозяйства, политики Центрального банка и бюджетной политики.
Нынешняя конфигурация денежной политики не соответствует задачам, стоящим перед экономикой. Предложение денег сжимается, дефицит ликвидности в банковском секторе становится хроническим. За девять месяцев текущего года денежная масса (агрегат М2) выросла всего на 0,7% (см. график 4).
Динамика денежного предложения напоминает кризисный 2009 год, однако тогда сокращались производство и инвестиции, действительно съеживался спрос на деньги. Сейчас же наблюдается ситуация искусственного денежного голода, спровоцированная неоправданно жесткой бюджетной политикой.
Проанализируем специфику денежного предложения в стране подробнее. Как известно, оно формируется активными операциями Центрального банка трех основных типов. Во-первых, это операции с резервными активами. Во-вторых, это операции с сектором госуправления. И наконец, операции по предоставлению ликвидности коммерческим банкам, то есть рефинансирование банковской системы.
Посмотрим, как складывалось денежное предложение в нынешнем году (см. таблицу 4).
Таблица 4: За два неполных посткризисных года бюджет вытащил из экономики 3,8 трлн рублей Основные факторы формирования денежного предложения в 2009–2012 гг. (трлн. руб.) Показатели 2009 2010 2011 2012* Прирост широкой денежной базы, 0,9 1,7 0,5 –0,6 в том числе за счет: операций ЦБ РФ с резервными активами 1 1,1 0,3 0,6 кредитования коммерческих банков –2,0 –1,3 0,9 1,4 накопления средств на счетах бюджета в ЦБ РФ 2,5 1,5 –1,2 –2,6 прочих факторов –0,6 0,4 0,5 0*За январь–октябрь 2012 г.
За 10 месяцев текущего года вклад операций ЦБ с иностранной валютой в денежное предложение был положительным — прирост резервов составил 21,2 млрд долларов, в том числе 7,7 млрд — чистые покупки валюты на внутреннем рынке, что эквивалентно выпуску в обращение 0,6 трлн рублей.
Сектор госуправления выступал по отношению к ЦБ РФ не как заемщик, а как кредитор. Так, за 10 месяцев профицит федерального бюджета составил 717 млрд рублей, но средства, отложенные на банковские счета правительства, выросли гораздо больше из-за дополнительно привлеченных займов на внутреннем и внешнем рынках. По оценкам ЦСИ ИЭП им. Е. Т. Гайдара, увеличение остатков только по счетам федеральных органов власти в Банке России составило с начала года более 2 трлн рублей. С учетом средств субъектов РФ объем средств госорганов в Банке России увеличился за 10 месяцев на 2,6 трлн. А за неполные два последних года эта величина возрастает до 3,8 трлн рублей. Эта астрономическая сумма (вся денежная масса России — 24,5 трлн рублей) была выведена из текущего экономического оборота.
Наша бюджетная система не участвует в формировании денежного предложения. В Америке картина полностью противоположная. Основной канал эмиссии ФРС — покупки облигаций собственного правительства, облигаций федеральных агентств, а также разнообразных облигаций, обеспеченных активами, включая ипотечные. США не боятся монетизировать госдолг, а мы боимся.
Для компенсации оттока денег на счета органов государственного управления Банку России приходится наращивать рефинансирование банковской системы. За 10 месяцев требования Банка России к кредитным организациям увеличились на 1,4 трлн рублей. Тем не менее суммарное изменение резервных денег по итогам 10 месяцев года все равно вышло отрицательным (!) — широкая денежная база сократилась на 0,6 трлн рублей (6,9%). Странно, что в ситуации рукотворного дефицита ликвидности экономика вообще умудряется расти, пусть нынешними, крайне скромными темпами. Даже с учетом традиционного всплеска бюджетных расходов в конце года трудно предположить, что все 2,6 трлн рублей уйдут за пару месяцев на счета бюджетополучателей. Скорее, правительство в очередной раз пополнит Резервный фонд.
Химически чистый пример абсурдности нынешней модели бюджетной политики дает прошлый год. По итогам 2011 года профицит федерального бюджета составил 431 млрд рублей. Одновременно Минфин занял на внутреннем и внешнем рынках (за вычетом погашений) 987 млрд рублей. Куда же пошли эти внушительные средства? 1 трлн 93 млрд рублей составил прирост прочих счетов Минфина в ЦБ, который в начале 2012 года перекочевал в Резервный фонд. И 402 млрд рублей — прирост депозитов Минфина в коммерческих банках (см. график 5).
Итак, мы одной рукой убираем деньги из экономики (расходуем не все доходы и еще занимаем), а другой — точечно и платно вбрасываем их, борясь с дефицитом ликвидности. А все «излишки» направляем в кубышку. Чтобы завершить этот фантасмагорический этюд, добавим, что средства Резервного фонда размещаются на счета в первоклассные западные банки и вкладываются в облигации казначейства США со средней доходностью 2,66% годовых в долларах США, тогда как рыночные займы, привлекаемые Минфином для формирования Резервного фонда, обходятся ему в 7–8% годовых в рублях и в 3,25–5,63% — в долларах. Любой CEO нормальной рыночной компании выгнал бы взашей финансового директора, допускающего системно убыточные арбитражные операции. А вот российский Минфин гордится своей работой и заручается поддержкой руководства страны для ее продолжения. В этом году ситуация повторяется, разве что займов пока сделали меньше, чем в прошлом, зато профицит заметно больше, так что по итогам года еще один триллиончик рублей в Резервный фонд сможем отгрузить. А экономика ничего, потерпит, перебьется.
Нехватка денег в экономике в значительной степени объясняет их дороговизну. Есть и отягчающие обстоятельства. В процентной политике Банк России ориентируется преимущественно на темпы инфляции. Задачи поддержания экономического роста и занятости являются побочными. Большинство центробанков стран G7 удерживают сегодня свои базовые ставки на уровне ниже инфляции, Банк России, наоборот, существенно выше (см. график 6).
