Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 06
Однажды, вернувшись с очередных занятий, получаем распоряжение о том, что завтра будет выдача и подгонка парадного обмундирования. Никто до этого парадного обмундирования не носил и вообще не видел. Мундир был зеленоватого цвета, однобортный, со стоячим воротничком, приталенный под парадный ремень. На рукавах и воротничке, в зависимости от воинского звания, нашивались золоченые галуны в форме плоских катушек (1–2 шт.). Брюки были из синего сукна и другой выкройки, нежели бриджи, которые мы носили во время войны. Новые штаны были с небольшими галифе от карманов и ниже и больше походили на брюки, чем бриджи. Сшиты они были аккуратно, честь и хвала нашим швеям. Но где-то надо было укоротить, где-то удлинить и т. д.
С пошивкой парадного обмундирования для генералов дело обстояло несколько иначе. На каждого из участвовавших в параде генералов в ателье предварительно были сообщены соответствующие ростовки (размеры), которые позволили пошить парадную форму индивидуально для каждого генерала.
Накануне парада все его участники были награждены медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Этот день был особенно торжественным и потому, что медали участникам парада вручались одним из первых в стране. Мы с интересом их рассматривали, поскольку для некоторых участников парада это была первая медаль, полученная в жизни, чего нельзя сказать об орденах. Помимо изображения в профиль Верховного Главнокомандующего товарища Сталина на ней были выбиты слова: «Наше дело правое. Мы победили». На другой стороне — слова, определяющие название самой медали: «За победу над Германией». К медали каждому участнику парада было выдано удостоверение за подписью того начальника, в батальоне которого он состоял (участвовал) на параде. Ваш автор был командиром отделения пехотного батальона 18-й Гвардейской стрелковой дивизии 11-й Гвардейской армии. Мои же артиллеристы шли в составе артиллерийской роты. Удостоверения к медалям были в жестких корочках красного цвета и приятно ласкали глаз. В то время мы и не думали, что именно эти удостоверения явятся для участников парада единственным документом, подтверждающим участие в параде Победы. Все последующие после парада Победы награждения этой медалью были в обычных белых корочках из плотной бумаги.
В настоящее время, спустя многие десятилетия после парада в Москве в 1945 году, кажется, что Генеральный штаб, проделавший огромную работу по планированию, организации и проведению этого мероприятия, сравнимую с крупной военной операцией, не предусмотрел, казалось, самую малость, а именно того, что могло бы увековечить это событие в памяти народа, скажем, выпуском соответствующего знака для участников парада. Годы спустя такой знак был создан и получен участниками парада, но многие уже ушли из жизни, и их дети и внуки могут и не знать об участии в параде Победы их дедов и отцов…
Взятие города-крепости Кёнигсберга также было увековечено медалью — «За взятие Кёнигсберга». Указ Президиума Верховного Совета об учреждении этой медали был подписан 9 июня 1945 года. Пока медали были изготовлены, многие участники штурма были демобилизованы, назначены к новым местам службы и т. д. Тем же, кто продолжал находиться в рядах 11-й Гвардейской армии, медали «За взятие Кёнигсберга» были вручены в конце 1945 года.
Наконец наступил день парада — 24 июня 1945 года. Конечно, было радостное волнение в душе, хотелось, чтобы все прошло как можно лучше. Но, как назло, этот день с самого раннего утра был сумрачным, по небу плыли тучи, временами шел моросящий дождик. С утра мы приехали на Красную площадь и построились в отведенном нам месте. Так получилось, что это место было почти напротив Мавзолея В. И. Ленина, ибо прохождение войск шло по фронтам с севера на юг, поэтому Карельский, Ленинградский и 1-й Прибалтийский фронты были ближе к Историческому музею, а наш фронт — почти по центру площади. Военная техника занимала Манежную площадь и улицу Горького (ныне Тверская). Мы, уже находясь в строю на Красной площади, с интересом наблюдали, как заполнялись гостевые трибуны справа и слева от мавзолея, а через некоторое время и трибуны самого мавзолея.
Весь личный состав войск на Красной площади был одет в парадные мундиры с орденами и медалями на груди и оружием, в зависимости от рода войск, естественно, без патронов. В Москву сводные полки от фронтов ехали со своим оружием. В соответствии с директивой Генерального штаба предусматривалось в сводном полку иметь три стрелковые роты, вооруженные винтовками, три стрелковые роты — автоматами, роту танкистов, роту летчиков — пистолетами, роту саперов, роту связистов, роту кавалеристов — карабинами; кавалеристов, кроме того, шашками. В качестве головных уборов были стальные шлемы. Моросящий дождь собирался на шлемах в капли, которые затем мелкими струйкам стекали на мундиры.
Общее внимание привлекло появление на прекрасном коне в маршальской форме Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, которому было поручено командовать парадом. Стройный, подтянутый — в то время ему не было и пятидесяти лет, — он так и просился на картину.
Теперь уместно ввести читателя в некоторые особенности при проведении парадов на Красной площади. Это необходимо сделать, чтобы изложение динамики самого парада было понятно читателю. На Красной площади войска, кроме одного батальона, стоят лицом к мавзолею. Один же батальон готов по команде сразу начать движение от Исторического музея по прямой мимо мавзолея. Перед началом движения войска, стоящие лицом к мавзолею, должны сначала повернуться направо. По команде «Шагом марш!» они идут по направлению к Историческому музею, перед которым заходят правым флангом на основную прямую к мавзолею, сохраняя при этом дистанцию по отношению к первому батальону, уже начавшему движение по прямой. Одно дело заходить флангом, когда в шеренге четыре, восемь и даже десять воинов, и совсем другое, когда их двадцать. Тренируйся, не тренируйся — помарок не избежать. Все дело в том, каких помарок. Одно дело, когда солдат наступил впереди идущему на каблук, сбились с ноги, и другое, когда образовалась массовая толкучка. Если читатель с упомянутой особенностью разобрался, то все в порядке, если нет, то пусть прочтет еще раз.
А пока моросил дождичек, мы наблюдали, как заполнялись трибуны и на самом мавзолее, узнавая руководителей партии и правительства. Их появление гостевые трибуны встречали овациями, праздничными возгласами. Хорошо видел в центре трибуны на мавзолее товарища Сталина. Дождь продолжает мелко, мелко моросить. Раздается бой Кремлевских курантов — 10 часов. Из Спасских ворот на белом коне, как влитой, появляется принимающий парад Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, в парадном небесно-голубого цвета мундире, полностью заполненном орденами и медалями. Как говорится, ни одного живого (пустого) места! Встреча командующего и принимающего парад на лошадях, салют шашкой, краткий рапорт о готовности к параду, объезд войск и поздравления. В ответ несется нескончаемое «Ура-а-а-а!». Все это сопровождается музыкой мощного сводного оркестра. Закончив объезд войск, Жуков поднимается на трибуну мавзолея и занимает место у микрофонов, рядом с товарищем Сталиным. Звучат фанфары: «Слушайте все! Слушайте все!».
Речь Жукова была эмоциональной, яркой, достаточно короткой. Но во время речи дождь усилился, и на глазах небесно-голубой мундир, начиная с плеч, стал менять свой цвет на серый, опускаясь к поясу. Кто-то накинул на него сзади накидку, но было уже поздно, так как он изрядно промок. Дождь не жалел и нас, стоящих в строю.
И вот тот момент, когда раздается команда: «Шагом марш!». Прохожу несколько шагов и не понимаю, в чем дело. Впереди идущее отделение и мое тоже начинают сбиваться с ноги, то есть один солдат шагает с левой ноги, а другой — с правой. Получается уже не строй, а толпа. Хорошо, что это по направлению к Историческому музею, а иначе был бы позор. Но в чем дело, что случилось? Оказывается, не слышно акцентированного удара больших барабанов, которые в военном оркестре определяют постановку левой ноги. Под акцентированный удар барабана все находящиеся в строю должны одновременно опускать левую ногу. Эту простую памятку закладывали в сознание каждому бойцу с самого начала тренировок. Но куда подевался акцентированный, звучный, определяющий удар барабана? За время дождя кожа на барабанах отсырела, все удары стали глухими, одинаковыми. Кошмар, провал! Что делать? Почти толпой, кто правой, кто левой ногой, подходим к Историческому музею и начинаем заход правым флангом. В этот ответственный момент раздается от угла гостевых трибун громкий зычный голос, во всю мощь глотки: «Левой! Левой!». Солдаты налаживают ногу под этот голос, выравнивают шеренги. Музыка оркестра играет во всю мощь, а вместо нужного удара барабана раздается: «Левой! Левой!». Эту команду подавал мощный по комплекции генерал, как говорили позднее — военный комендант столицы генерал-лейтенант Синилов. Не знаю, как дело было с другими батальонами, но для нашего — парад спас именно он. Всего за одного линейного до мавзолея мы взяли ногу, выпрямили шеренги и прошли как могли. (Линейными называются солдаты с винтовками, которые расставляются вдоль пути прохождения войск торжественным маршем и обозначают дистанцию между подразделениями). Сказать же точно, как мы прошли, не могу, ибо, находясь в строю, равнялся на грудь четвертого командира, такого же, как я, не отставая и не забегая вперед в шеренге. Всего какие-то секунды — и для нас парад закончен!
