Журнал «Искатель» - Искатель. 1988. Выпуск №3
Подгоняя друзей копьями, «пожиратели» повели их к шатру. Проходя мимо каменных колодцев, они слышали стоны и проклятия, мольбы и заунывные молитвы. Здесь сидели расхитители казны, богохульники, оскорбители царского достоинства, не сумевшие избежать царского гнева жрецы. Пытаясь угадать, в какой яме сидит Дангар, Тамил все время останавливался и без конца получал уколы в спину, Внезапно он услышал такое, от чего у него сердце замерло. В ближайшем колодце разговаривали двое. Голоса их он слышал этой ночью. Значит, корабль не ушел на рассвете. Последний торговый путь закрывал Дашагрива… «Пожиратель» толкнул его с такой силой, что Тамил побежал.
Четверо «быкоголовых» охраняли вход в шатер. «Пожиратели» выстроились полукольцом. Хум и Тамил остались в центре. Прошло довольно много времени в томительном ожидании. Тут Тамила осенило… Теперь он знал, как вести себя.
Ударил гонг. Стражники взяли концы полога и подняли его. В глубине шатра на покрытом шкурами буйволов помосте сидел огромный бледнолицый человек… В правой руке он держал бронзовый жезл, вокруг которого обвилась живая змея, а левой поглаживал шерсть могучего тигра. На шее великана на серебряной цепи висело три человеческих черепа.
— Тамил-пастух! Ты стоишь перед братом царя и бога Дашагривы, Великим Хранителем Чар, Верховным жрецом Вечного Змея Ашу, — раскатисто возвестил молодой жрец в опояске с серебряным шитьем. — Пади ниц!
— Люди из сословия воинов смотрят прямо в глаза царям, — ответил Тамил. Он знал, что последует за его словами. Это был первый шаг к цели.
Пока растерявшийся жрец приходил в себя от его дерзости, пока отдавал приказ «пожирателям», ученик Бхригу успел прошептать стихи сосредоточения и овладеть своим телом. Когда черные воины подбежали, перед ними было каменное изваяние. Как ни пытались согнуть его «пожиратели», сколько ни били копьями — ничего не могли поделать с окаменевшим телом.
Не мигая, смотрел Кумбхакарна на Тамила.
— Посвященный узнает посвященного, ученик Бхригу, — медленно произнес он. — Очнись и встань, Тамил. Я прощаю тебе… — Тело Тамила обмякло, зашевелилось. Окончательна придя в себя, он взглянул на Кумбхакарну в упор. — Мы давно следили за тобой, Тамил. Но никогда не смогли бы догадаться, что Великий жрец Набу, писец и звездочет Бхригу совершит такое святотатство. Посвятить низкорожденного пастуха в тайное знание жреческого сословия?! До какой ступени Священного Самообладания довел тебя Учитель?
— Недавно я взошел на последнюю, Великий Хранитель, — почтительно ответил Тамил.
— Значит ли это, что ты можешь вырвать шип жизни?
— Да, Великий Хранитель! — внутренне торжествуя, ответил Тамил.
Кумбхакарна жестом отпустил воинов.
— Подойди ближе, — сказал Кумбхакарна. — Еще ближе.
Тамил сделал несколько шагов, а потом приблизился почти к ногам Хранителя Чар. Тигр беспокойно закрутил головой и нервно зевнул.
— Все ли знания передал тебе жрец Набу?
— Я не могу судить о знаниях Учителя, Великий Хранитель, — ответил Тамил и глянул на змею. Это был удавчик.
— Где он сейчас? — доверительно спросил Кумбхакарна.
— Сейчас Учитель ушел из жизни, — сказал Тамил, ничуть не солгав, так как Бхригу без посторонней помощи вернуть себе восприятие внешнего мира не мог. Кумбхакарна задумался.
— Значит, — снова медленно заговорил жрец Ашу, — Великий Хранитель оставил тебя наследником своих дел, потому что без сына ни один посвященный из мира не уходит?
— Он назвал меня своим сыном, Великий Хранитель, — скромно ответил Тамил.
— Знаешь ли ты о летающей колеснице Пушпаке? — осторожно спросил Кумбхакарна.
— Знаю, — твердо ответил Тамил, бесстрастно глядя в глаза брата царя, но в душе ликуя: и второй шаг к выполнению его замысла был сделан.
— Ты смог бы поднять ее в воздух? — шепотом спросил брат царя.
— Да, Хранитель, — укоротил титул собеседника Тамил. — Когда? — настойчиво потребовал Кумбхакарна.
— Через две четверти луны, — сказал Тамил.
— Да будет так, — решил Кумбхакарна и выпрямился.
— У меня просьба к Великому Хранителю Чар. В залог исполнения моего долга отпустить Дангара и его сына домой. Пусть по-прежнему делают они свою работу во славу царя царей, — сказал Тамил.
Кумбхакарна зло смотрел на пастуха и думал: «Дангар, конечно, на стороне Вайшраваны, но Дашагрива ценит его. Всего не объяснишь нетерпеливому брату. Начнет попрекать бездельем, разгневается, если узнает о Бхригу! А!! Мы устроим помилование за чудо! Прекрасная мысль!»
— Да будет так, — сказал он Тамилу. — Но у меня к тебе тоже просьба, посвященный. Послезавтра праздник в честь Вечного Змея Ашу. Ему будут принесены по обычаю в жертву люди, преступившие закон. Тебя выведут последним, как вора. На жертвенной площадке ты поклянешься поднять в воздух Пушпаку. Царь царей простит тебя по моей просьбе. Согласен?
— Да будет так, — сказал Тамил.
Пройдя главные ворота дворца, Шука с держащимся сзади на почтительном расстоянии Нарантакой вступили в низкий переход, ведущий во внутренний двор. Под ногами скрипел свежий морской ракушечник.
Переход выводил в небольшую мандариновую рощу с ухоженными дорожками, тоже посыпанными белым ракушечником. Посредине рощицы в овальном водоеме плавали лилии. Шука остановился.
— Нарантака, побудь здесь. Я позову тебя, когда придет время. Погуляй и рассейся. Сейчас время прохлады. Сюда выходят царские дочери и девушки из знатных семей — будь вежлив. — Шука оценивающе посмотрел на сына и ласково улыбнулся.
Когда Великий Хранитель Закона жрец-писец Шука вошел в малый зал Высшего царского Совета, там собрались уже все, кроме Кукбхакарны и царя. Но вот из неприметной боковой дзери, закрытой ярко-желтой тканью, появился Дашагрива в сопровождении брата. И тотчас в зале Совета стало светло как днем: десять рабов внесли серебряные светильники с ароматным маслом. В ровно разливающемся свете стоял великан шести локтей ростом, руки его походили на стволы молодых крепких деревьев, а волосы цвета спелой пшеницы, сплетенные в девять толстых косиц, достигали пояса. Едва царь открыл рот и произнес первый звук, как тела жрецов невольно съежились: звук невиданной густоты и силы наполнил зал. Четыре медных гонга, висящих по углам, отозвались чистым низким тоном, и пока не отзвучала, многократно повторяясь, первая нота, царь широко и счастливо улыбался.
«Не зря его прозвали Раваной!» — досадливо подумал Шука. Ревет, как слон, когда у слонихи течка! Но Великий Законовед был несправедлив: голос Дашагривы-крикуна был необыкновенно красив.
— Приветствую вас, Великие Хранители! — уже тихо сказал Дашагрива и опустился на циновку. Кумбхакарна сел следом за ним.
— Говорите! — приказал царь.
— Дозволь мне, божественный царь? — начал главный полководец.
— Слушаю, Нинурта, — сказал царь.
— Командующий нашей армией, посланный к большой восточной реке Ганг, сообщает: захватывая плодородные земли, войска продвинулись до города Айодхи, царь которой оказал неожиданно упорное сопротивление. Армия остановилась, но не бездействует, а совершает дерзкие набеги. Богатство, добытое армией, неисчислимо. Сейчас к Малабарскому побережью идут повозки, доверху нагруженные рисом. Голодные дни в нашей стране скоро кончатся, и сытый народ возликует, прославляя нашего царя, бога Дашагриву! — на звонкой ноте закончил Нинурта и перевел дыхание. Раздался веселый и мелодичный, словно серебряный колокольчик, царский смех.
— Говорят, жена сына царя Айодхи Рамы так прекрасна, что ее пришлось посадить на первую повозку, чтобы никто не любовался ею! Выдать начальнику отряда, совершившего набег, шестьдесят мин серебра!
— Слушаюсь, божественный! — хихикнул Нинурта.
— Но во время набега пострадала наша сестра Шурпанакха. Один дикарь, не сумев справиться с ней, изуродовал священное лицо ножом, — со спокойной злостью прервал веселье Кумбхакарна.
Дашагрива помрачнел. Он еще вчера узнал обо всех подробностях боя и страшно разгневался на сестру, которую жадность толкнула в этот поход. А жена Рамы — это залог! О, сколько он потребует за нее!.. И за честь поруганной сестры!
— Говорите дальше! — рыкнул царь, оборвав возникающий спор с братом.
— Позволь мне, божественный? — робко выдохнул Авиндхья.
— Слушаю, жрец!
— Как я уже неоднократно доносил царю царей, бог Ануан, владыка Земли, все увеличивает накал своей священной страсти. Камнеподобная голова его все чаще дрожит от нетерпеливого желания начать танец смерти. Гадатели по внутренностям предсказывают, что вот-вот владыка выкатит свой испепеляющий глаз. О, горе Ланке!
— Знаю, Великий жрец, знаю! — сказал царь, и тягостное молчание наступило в зале. — Уже давно, много лет назад посвященные советовали перенести Ланку на большой, спокойный и богатый остров на востоке. Но это потребует много сил и средств. У нас нет лишнего — мы все отдаем войскам! Дальше, — покончил с этим делом Дашагрива.
