Тайное местечко - Виктория Викторовна Балашова
— А она Бог? Ты думаешь, она Богиня? Или эта… сущность?
— Вот уж знать не могу, не тем сказкам нас учили, но, то, что она гораздо больше простых людей знает, за то готова поручиться.
— Книгу бы ей вернуть дали! Так мне неприятно, что она пропасть может, и к ней не вернётся, а тогда уж баушка и осерчать сможет!
— И достанет нас с того света, выспросит, разберётся и накажет кого попало!
— Ха! Точно. Эта сможет. И уйдём мы в посмертие отомщенными!
— Успокоил блин! Остап, — изменился вдруг тон диалога Олеси, — а нас как казнят?
— Не знаю, — посмурнел и парень, который тоже об этом постоянно думал, и даже хотел предложить Лексе в таком случае, чтобы на него одного повесили эту вину, а Олесю бы выпустили, признав невиновной. Но тогда, на допросе, он не успел, или не сообразил Лексе об этом сказать и попросить. Надеялся и верил в него. Вот, внушал тот уверенность, что дело будет решено по совести и по правде. Остапу Лекса понравился, произвел на него положительное впечатление. А Олесю потряхивало от одном воспоминании. А по ночам снились его горящие красным уголки глаз во весь Мир, она пару раз даже просыпалась, удерживая крик, готовый сорваться с губ. Остап не добавил спокойствия, рассказом о том, как его словно ребёнка неразумного со стульчиком Лекса потаскал.
— Олесь, ты знай, что я постараюсь тебя отсюда вытащить.
— Это как? Портал на полянку нашёл? Или слова заветные знаешь?
— Надеюсь, слова.
— Остапушка, если ты себя оговорить собрался, то выкинь эту дурь!
— На сей раз по-моему будет! Тебя вытащу. Будешь жить.
— Спасибо, земляк, но ты на слишком тяжкую жизнь меня обретаешь.
— Но всё же жизнь! Будешь мстить за меня. А толку обоим погибать? Прими мою жертву, ну, на край, уйди к бабушке Глаше, научись навещать меня в том мире, будешь мне рассказывать, как тебе без меня плохо.
— Дурак!
В таких разговорах и неприятных думах сидели ребята уже неделю. То пугая, то отвлекая, то развлекая друг — друга. И больше для них пока ничего и не менялось. Иногда они рассказывали друг — другу свои истории из воспоминаний земной жизни, когда ещё всё было хорошо и понятно. Больше рассказывал Остап, у спокойной и тихой Олеси и жизнь была размеренной и легкой, без шила в заднем месте. Но Остап всё равно любил слушать и её воспоминания, были они теплые и душевные. Дни ребят просто текли…
Глава 23
За эту, промелькнувшую своей бестолковой кутерьмой неделю, Лекса мало что понял и распутал, а враги не сидели сложа руки. Лекса метался меж Родами в попытке понять, что же в славном и некогда, таком спокойном Порвинге, происходит, но каждый день приносил известия о всё больших ссорах и немирье меж Родовичей. Сыпались они, как снежный ком, но Лекса и прибывшие ему на помощь дружинники — побратимы, сбивались с ног, мотаясь от Главы к Главе. К концу недели Лекса понял, что в городе не осталось ни одного Рода, что не был бы замешан в разногласиях с кем бы то ни было. Впору от отчаянья схватиться за голову и кричать караул, но дружина Князя такой не была. Они рычали под своими плащами — накидками, но сцепив зубы вновь и вновь думали о том, что надо сделать и с кем поговорить. Проблемы же продолжали нарастать снежным комом.
В такой день, когда нарисовалось очередное немирье и междоусобицы, Лекса сидел в резиденции с двумя своими побратимами, вырабатывая очередную стратегию решения острых вопросов, как вдруг, острое чутье заставило всех троих сорваться со своих стульев и перекатившись уйти на другое место, спрятавшись кто под стол, а кто и за шкаф. И тут же позади себя Лекса услыхал шелест крыльев птицы, а глянув, по виду сразу узнал в ней огромного ворона.
— Откуда ворон в кабинете с запертыми окнами и дверью?
Удивленно воскликнул кто-то, озвучив общий вопрос.
А ворон, абсолютно не обращая внимание на поднятую его проявлением суету, к которой видно и привык, появляясь столь фееричным образом, подлетел к массивному столу, сел наго, сложив аккуратно крылья и умудрившись не задеть на столе вообще ничего. После, оглядел присутствующих, что уже вылезли из своих укромных мест и поднялись с пола, отряхивая свои плащи, и поправляя капюшоны. Каким-то одним, только ему ведомым чутьём, этот огромный ворон — переросток, выделил среди всех именно Лексу и воззрился на него своими провалами антрацитово — черных глаз. Лекса понял, что этот гость исключительно к нему. Что с его глазами, пока было не понятно, но, когда Лекса поглядел на камень, что сиял на непонятно как приспособленном ободе вокруг головы этой странной птицы, то догадался о хозяйке этого «отправления». Внутри у Лексы всё захолодело, хоть он и жаждал разговора, но если этот разговор пришёл сам, хорошего в том он для себя видел мало.
— Други мои, мне надо остаться наедине с этой птицей, она пришла на разговор ко мне.
Все тут же молча вышли. Каждый знал, что ему делать, потому зал резиденции быстро опустел. Остались только Лекса, и этот пернатый гость, нежданный, не званный, но не менее от этого почитаемый, да ещё был помощник, что занимался своими делами в другой комнате, рядом с кабинетом Лексы. Но на его счёт Лекса был спокоен, ибо то, чтобы этот помощник самовольно войдёт и помешал бы разговору, не могло быть и речи. Потому Лекса, взяв со стола стакан, выпил воды и сел напротив птицы. Та мотнула головой в знак приветствия хозяину, или может, поощряя его расторопность, кто этих воронов знает.
— Я правильно понимаю, что ты ко мне с весточкой от уважаемой Аглаи Дормидонтовны?
Ворон опять благосклонно наклонил голову.
— Это из-за тех пришлых ты здесь?
Ворон словно презрительно фыркнул, если вообще от ворона можно ожидать такой реакции.
Лекса стал лихорадочно соображать, что же спросить и как говорит с птицей? Что в него заложили, ответы на какие вопросы он может дать. Но не разговаривать же он с ним будет? Хотя, от Аглаи Дормидонтовны можно ожидать всего. Но ворон сделал шаг к Лексе, а затем, подошёл вплотную, и не отводя взгляда от пелены тьмы под капюшоном плаща, повёл крылом, смещая капюшон серого плаща с головы Лексы вниз. Лекса сначала
