Ребёнок от звёздного мальчика (СИ) - Катя Лоренц
— Так что ты сидишь? Бери цветы, ползай на коленях перед женой.
— Думаешь поможет?
— Она тебе нужна?
— Как воздух.
— Тогда какого хрена ты сидишь здесь и скулишь?
— Ты прав! — хлопнул по столу. — Спасибо, брат!
Приободренный надеждой, купил самые огромные букеты для Аи и ее мамы, а для сына новую игрушку.
До ее дома гнал на всей скорости. Возле подъезда, притормозил. Наберу номер квартиры на домофоне, а откроют ли? Но услышав шаги приободрился.
— Не стоит ее беспокоить, — ледяным тоном предупредил Марат, окинув мое вытянувшееся от злости лицо.
— Тебя забыл спросить. Что ты тут делаешь? — цветы полетели на пол, а мой кулак в челюсть Марата, но он резво увернулся, скрутил мне руки за спиной. — Подкатываешь к ней? Пусти, гад! Я все еще ее муж! Она моя жена! — повернув голову, смотрел на бугая, пытаясь вырваться.
— Хорошо, — выпустил мои запястья. — Но к ней я тебя не пущу.
— Охренел?! Что ты тут делаешь? Ты спишь с ней? — желваки на лице Марата напряглись.
— Ты серьёзно? Думаешь она такая, что могла броситься на меня? — молчал. Мозг крутил чьи-то слова, что это популярный способ отомстить изменщику мужу. Переспать с другим. Что женщина в этот момент очень уязвлена. — Вот об этом и речь. Ты сейчас поднимешься и устроишь разборки. И сделаешь только хуже.
— О моей репутации беспокоишься? — оскалился. — Не стоит.
— Твоей репутации уже ничто не поможет. Я о ней беспокоюсь. Хватит с нее переживаний, — какой заботливый! Мудак!
— Черт! Я вспомнил! Ты тот самый ухажер, который бегал за ней перед нашей свадьбой! Она выбрала меня! — выплюнул, задыхался от ревности и боли.
— У тебя был шанс — ты облажался. В любом случае решать снова не тебе, а Ае. Не сейчас. Со временем. Как ты убедился, я умею ждать.
У него огромное преимущество. И дело даже не в том, что его внешность наверняка нравится женщинам. И постоять за себя может, а в том, что он лучше меня. Он тот, кто сможет быть рядом. И он ее не предавал.
Ая
Честно говоря, как мужчина, Стив меня и не интересовал, от слова совсем. Еще тогда, когда был с Анжи и целовал мою руку, почувствовала лишь смятение и легкую неприязнь. Сейчас меня волнует лишь наша совместная работа.
Хотя сегодняшнее его поведение было похоже на попытку флирта, что меня скорее расстраивает. Нужно провести еще несколько дней в его компании и получить свой заработок. А это будет сделать проблематично, если он продолжит так себя вести.
Сотрудница Дино говорила, что я могу отправить пример своих работ и возможно получу бесплатное обучение.
Устроившись с ноутбуком на диване, я проштудировала сайт мистера Нери. Ни на что не рассчитывая, отправила фотографии, которые больше всего напоминали художественную работу.
Даня принес мне чай. Хотела помочь маме на кухне, но она строго-настрого запретила мне вставать.
Пока Даня выводил буквы, мои мысли против воли вращались вокруг сегодняшнего вечера и отношения Дани и Марата.
Ник никак себя не проявляет, не ищет встречи с сыном, хотя я ясно дала понять, что не против их общения. Звонить и говорить ему, что сыну не хватает внимания — не стану. Даже ради сына.
— Я всё! — сын показывает прописи. На задание у него ушло не больше двух минут. Что ему работа для дошкольников, когда он спокойно справляется с заданием для первоклассника.
Хромаю до кухни, где мама с сыном готовят ужин. Точнее готовит мама, а Даня читает заданную в садике книжку. Налив стакан с соком, подхожу к окну и вижу машину Ника.
Вспомни, как говорится.
Потом Марата, буквально запихивающего его в машину.
«Опять влез! В каждой дырке затычка!» Сверлю гневным взглядом затылок громилы. Он резко разворачивается и смотрит на наше окно. Я поспешно отскакиваю, ойкаю от боли в ступне.
— Что такое, Ая?
— Ничего, — решаю не сообщать при сыне о визите горе-папаши.
Но через два часа слышу его голос из коридора и мамино шипение.
— Проваливай отсюда! Не нужны мне твои цветы. Данечка уже спит. Как и Ая! Я не позволю их будить.
Накинув кардиган, осторожно выхожу, прикрывая дверь.
— Ая, — голос Ника дрожит, он смотрит на меня тем взглядом, который раньше перевернул бы все внутри.
Обожание, боль, любовь, раскаяние. И столько немой мольбы и надежды в них.
А во мне как будто что-то умерло. И перед глазами стоит та картина из гостиницы, где он и Анжи, и грохот пряжки, и ее крики.
— Чего тебе? — закутываюсь в накинутый на скорую руку кардиган. Мне не хочется, чтобы он видел и кусок моей голой кожи.
Странное чувство, что передо мной абсолютно чужой посторонний человек. Словно и не было тех лет позади. Боль, женская уязвлённая гордость стирает всё остальное, оставляя лишь леденящую пустоту и сожаление.
Мне хочется наорать на него, ударить, прогнать. Я не могу видеть его! Но нам нужно научиться общаться нормально. Ради сына.
— Я хотел увидеть тебя и сына. Это тебе, — как застенчивый школьник протягивает потрепанный, но все же красивый букет.
— Этого не нужно. Даня уже спит. Я не буду его поднимать, лишь потому что наконец-то пришёл блудный папа. Если хочешь увидеть сына, приходи раньше. А лучше звони заранее. У нас могут быть другие дела.
— Какие другие дела? С кем? С ним?! С этим Маратом?!
— Это уже не твое дело.
— Ая, — он косится на маму, сердито скрестившую руки на груди, которая весь разговор только презрительно фыркала и закатывала глаза. — Ольга Леонидовна, оставьте меня с женой, пожалуйста, — как же надоели эти бесконечные разговоры!
— Мам, всё в порядке. Иди ложись, — сажусь на прихожку, ноги начинают дрожать, когда он так смотрит.
— Я получил повестку о разводе.
— И? — Ник встает передо мной на колени.
— Прекрати эту театральщину, Ник! — шиплю я. Он тыкается лицом в мои голые коленки.
— Прости меня, родная. Я такой дурак, — пытаюсь его спихнуть, но он крепко сжимает мои ноги. — Я так тебя люблю, — его голос дрожит, а по моей ноге скатывается его слеза.
Больно. Черт! Как же рвет все внутри.
Мне жалко его, но еще больше себя. Внутри множится пустота. Не могу забыть, ни простить. Даже из жалости.
— Да отпусти ты меня! — он как ребенок трясет головой, целуя коленки.
Мерзко, гадко. Он больше не мой! Он чужой! Хотел Анжи, пусть валит к ней!
Не могу, воротит от него.
— Ни за что не отпущу! Люблю. Я так раскаиваюсь, Ая, — поднимает взгляд. И я
