Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко
— Вот если для тренировки, то да. Тогда и на закорках можно и даже на шее. Только, вы уж простите, пан капитан, но нужен кто-то потяжелее. Такого как вы, любой приподнимет. Особливо, если надо будет.
Хотя Марек быстро развеивает все сомнения в своих способностях.
Пока мы ехали удалось вытянуть из него множество деталей. Все, кто притрагивался к странной склянке чувствовали, по словам моего горе-подчинённого, «обдушевление». Сам он не пробовал, мало ли что, а ему ещё мне всё объяснять, но другие точно обдушевлялись и глаза у них становились светлее и ярче.
— Блеск, — задумчиво пробурчал я. — Чего мне только не хватало, так это целого Управления «обдушевлённых» подчинённых.
— Я тоже так решил, — долетело спереди, и рыжая голова упрямо закивала.
Надо было остаться дома, выгнать бесцеремонную Дельку и вернуться в спальню…
— Приехали!
— Не шуми. Сам вижу.
Я начал вылезать из коляски и даже замер от удивления. Впервые на моей памяти, парадный вход в Управление не перегораживала мощная фигура стражника. Видать Марек не зря разводил панику, творилось что-то действительно странное.
— Вот! — облизав сухие губы, подтвердил рыжий.
Мы поднялись по ступеням, но даже в главном коридоре не встретили ни одной живой души. Ночная стража словно вымерла.
— И где все? — не выдержал я.
— Скрываются, — прошептал Марек. — Ну, чтобы не делиться.
— Скрываются? — от моего крика зазвенели стёкла и задрожали стены. — А ну всех быстро сюда? Дежурного на губу! Моего заместителя разжаловать в конюхи! Виновных повесить. Невиновных выпороть!
Где-то захлопали двери и раздался испуганный топот.
— Пана Тарунды нигде нет, — шепнул мой рыжий подчинённый у самого уха.
Перехвалил я заместителя, ох перехвалил. Надо сделать ему предупредительный «втык», чтобы не решил вдруг, что можно пропадать неизвестно куда.
За несколько мгновений коридор наполнился стражниками. На меня они старались не смотреть, а вот на Марека кидали злобные взгляды.
— Вы что, с ума посходили? — тихо спросил я.
Некоторые даже потупились.
— Да, как-то само оно.
— Одно слово колдовство...
— Склянку в мой кабинет. Немедленно! Всем по местам! Ещё раз… и… тогда…
Договаривать я не стал, только нарочито громко стукнул каблуками и пошёл прочь. А Марек засеменил сзади.
Что за ерунда последнее время творится? Мир что, действительно сошёл с ума? То одно, то другое, то третье. Безумие уже докатилось до Ночной стражи. Что дальше? Храмовники будут бегать, закинув полы сутан на голову?
Мы ещё не успели добраться до кабинета, а у его дверей уже собралась новая толпа. Бырь, обмотав какой-то тряпицей руку, держал неказистую склянку, а за его спиной обречённо перешептывались несколько стражников помоложе.
— По местам! — рявкнул я, выхватив злополучную стекляшку вместе с тряпкой, и добавил. — А ты зайди! Отчитаешься по Тролльему рынку.
Сержант пропустил нас вперёд и прикрыл дверь.
— Вы уж не серчайте, пан капитан. Странная штука вышла с этой, артефактиной, магической. Люди словно волю потеряли…
— Разберёмся, — буркнул я. — Ты мне лучше про другое расскажи.
— А что там рассказывать, пан капитан, — вздохнул Бырь. — Подчистили, гады, всё! Жижей какой-то комнатушку ту залили, да подпалили. Ни следочка не осталась. Ну а расспросить, сами понимаете, некого. Никто и слова не скажет.
— Троллий рынок! — подтвердил Марек и привалился к стене.
— Скрылись, значит, нападавшие? — усевшись на край стола, задумчиво протянул я. — Ничего, найдём. Один же из них у нас остался?
— Ага, — обрадовался сержант. — Тот гад, что артефактину енту шуровал.
— Ведите!
Бырь закивал и попытался выскочить в коридор, но я остановил.
— Спасибо, братец, за то, что вытащил. Век помнить буду.
— Не за чё! За вас хоть в бездну, — сержант тряхнул головой и скрылся в коридоре.
А я наклонился над тряпицей, рассматривая странную склянку. Приблизился и мой рыжий подчинённый, сунув поближе свой любопытный нос.
На первый взгляд в обычном алхимическом пузырьке не было ничего особенного. Стекло прозрачное, чистое, без сколов и трещин. Только в самом низу, у толстого дна мелкий, торопливый рисунок. Будто виноградная лоза переплеталась с какими-то невзрачными цветами и листьями. Аккуратно взявшись за горлышко через тряпицу, я поднёс пузырёк к глазам. Рисунок кое-где прерывался, стёртый или сколотый с поверхности стекла. Да и не был он никакой лозой, только причудливо перевитыми магическими символами. Теми самыми, что используют живописцы. Благодаря Алане, за последний месяц изрядно поднаторел в этом виде ремесла, по крайней мере настолько, чтобы отличать обычный узор от магического.
— И правда зачарованная.
— Говорил же, — шмыгнул носом Марек.
— Говорил, — подтвердил я, закутывая пузырёк в ткань и убирая в сейф.
Такие художества не по моей части, надо магическую экспертизу проводить и разбираться что к чему. Со злой волей выполнено или странные эффекты появились из-за повреждения узора? Бывает всякое, лучше не торопиться с выводами. Тем более сейчас, когда странности поджидают на каждом шагу. Мне и так кажется, что что-то важное вылетело из головы. Усевшись в кресло, я даже потёр виски и чуть не вскрикнул.
— Где проверяющий?
Мой рыжий подчинённый тоже подскочил от неожиданности, но потом вытянулся по стойке смирно.
— Всё уже обыскали, — отрапортовал он. — Будто развоплотился. Никто его не видел, нигде его нет. Каждый лаз обшарили. Получается, будто с Тролльего рынка он не возвращался. А там куць ногу сломит. Всё облазили, нигде нет.
— Не было печали, — проворчал я. — Если с ним что-нибудь случится, всем нам тут головы поснимают.
— Как есть, — Марек даже пригорюнился, но быстро исправился. — Найдём, пан капитан. Куда он от нас в Кипеллене то денется. Мы тут кого хошь найдём.
— Правильно! Вот и займись этим со всей ответственностью.
Рыжий подчинённый отчаянно закивал.
— Разыщу. Лишь бы не лез никто.
— А кто лезет? — не понял я.
— Да, шмакодявка эта из Трибунала, не хуже проверяющего тут командовала… Она и про склянку рассказала, что дескать пан Ремиц панне де Керси её отдал, на опыты.
— Что?
Марек виновато пожал плечами, но объяснить ничего толком не успел потому, что доставили бандита.
Приведённый сержантом лжеалхимик выглядел потрёпанным, но от какой-то бесшабашной лихости продолжал криво ухмыляться в куцую, едва
